Отправлено: 25.09.13 16:33. Заголовок: Чикагские мальчики и чилийское экономическое чудо

Чикагские мальчики и чилийское экономическое чудо

Многие частенько задумываются - хорошо бы взять и создать страну, основанную исключительно на ваших собственных политических и экономических представлениях. Представьте себе: никакой оппозиции, никаких политических противников, никаких моральных компримиссов. Один только, если можно так выразиться, «великодушный диктатор», строящий общество в соответствии с вашими идеалами.

Чикагская экономическая школа получила такой шанс в Чили, в почти лабораторных условиях, продолжавшихся 16 лет. За время 1973-й по 1989-й год команда правительственных экономистов, выученных в чикагском университете, демонтировала и децентрализовала чилийское государство до предела человеческих возможностей. План включал в себя приватизацию благотворительных и социальных программ, дерегуляцию рынка, сворачивание профсоюзов, и полное переписывание законов и конституции. Все это - в отсутствии самого ненавидимого крайне правыми общественного института: демократии.

Результаты в точности совпали с тем, что предсказывали левые. Экономика Чили превратилась в самую нестабильную в Латинской Америке и по очереди испытывала глубокие падения и запредельные взлеты. Однако если взять среднее по всему этому хаотическому развитию, то темпы роста чилийской экономики за 16-летний период окажутся среди самых медленных в Латинской Америке. Что хуже, возникло огромное неравенство доходов. Большая часть работающих, после поправки на инфляцию, реально получала в 1989 году меньше, чем в 1973, в то время как доходы богатых взлетели выше небес. Кроме того, из-за отсутствия контроля над рынком, Чили превратилась в одну из самых загрязненных латиноамериканских стран. При этом устранить демократию удалось только за счет полного подавления политической оппозиции и профсоюзов и установления режима террора с широкомасштабными нарушениями гражданских прав.

Консерваторы написали многие тома апологетической литературы, в которой реформы в Чили представлены как огромный успех. В 1982 году Милтон Фридман восторженно восхвалял генерала Пиночета (чилийского диктатора) за то, что он «принципиально поддерживал экономику, полностью ориентированную на свободный рынок. Чили - экономическое чудо»[1]. Но приведенная ниже статистика показывает, что это ложь. Чили - трагический провал правой экономической модели, и граждане Чили до сих пор платят за этот провал.

 Отправлено: 25.09.13 16:34. Заголовок: История Чили и «чикагских мальчиков»

История Чили и «чикагских мальчиков»

Несчастное Чили уже более 30 лет есть арена всяческих революций и экспериментов. С 1964-го по 1970-й год продолжалась «революция свободы» под руководством президента Эдуардо Фрея. С 1970-го по 1973-й, Сальвадор Альенде вел страну по «чилийской дороге к социализму». С 1973-го по 1989-й, генерал Аугусто Пиночет и его военный режим проводил «тихую революцию» (которая вполне заслужила это название из-за радикальных социальных перемен, как-то незаметно и тихо вызванным переходом к свободному рынку). После 1990 года Чили возвратилось к демократии, но выздоравливать после экспериментов придется еще очень долго.

Главный экспортный товар Чили - медь, долгое время вызывавшая пристальное внимание Соединенных Штатов. К 1960-м годам американские фирмы вложили так много в чилийские медные рудники, что фактически владели большей их частью. Когда к власти в 1964 году пришел консервативный президент Эдуардо Фрей, он попытался национализаовать медные рудники, но безупешно - бизнес-сообщество оказывало упорное сопротивление.

В 1970-м году, впервые в западном полушарии президентом был вполне демократически избран марксист, Сальвадор Альенде. В ходе всеобъемлющих социалистических реформ он национализировал не только медные рудники, но также и банки, и другую собственность, принадлежавшую иностранцам. Эти действия, вместе с перераспределением земли по плану аграрной реформы, вызвали глубокое отторжение в чилийских деловых кругах и среди правых. Как теперь документально подтверждено, организацией их в оппозицию режиму Альенде занялось ЦРУ. Последовала массивная забастовочная кампания, народные волнения и прочие политические провокации. В сентябре 1973-го года ЦРУ помогло генералу Пиночету устроить военный переворот. В ходе переворта Альенде погиб. Правительство Пиночета утверждало, что он покончил самоубийством; сторонники Альенде утверждали, что он был убит.

Новое правительство первым делом начало приватизировать предприятия, которые Альенде национализировал, и обращать вспять прочие социалистические реформы. Но собственного экономического плана у Пиночета не было. В результате к 1975-му году инфляция достигла 341 процента. В этом хаосе и появилась группа экономистов, известных как «чикагские мальчики».

Чикагские мальчики были группой из 30 чилийцев, которые изучали экономику в университете Чикаго в период с 1955-го по 1963-й год. Обучаясь в аспирантуре, они стали последователями Милтона Фридмана, и возвратились в Чили, будучи полностью индоктринированными в теорию свободного рынка. К концу 1974-го они достигли управляющих позиций в пиночетовском режиме, возглавив большинство отделов экономического планирования.

Возникшее положение дел было уникальным в мировой истории. Хотя Пиночет и был диктатором, он целиком передал экономику чикагским мальчикам. Единственной его функцией осталось подавление политической и профсоюзной оппозиции предпринимаемым ими мерам. Такое разделение труда было представлено чилийскому обществу как устранение политики и политиков из управления нацией. Вместо них экономикой будут править технократы с учеными степенями, руководствуясь лучшей из существующих экономических теорий. Под этой теорией, само собой, понимался «неолиберализм» Милтона Фридмана. Отныне политический курс будет определяться не лозунгами и не порочной демократией, но рациональной наукой.

В марте 1975го года чикагские мальчики провели экономический семинар, который широко освещался всеми общенациональными СМИ. Для решения экономических проблем Чили была предложена радикальная программа экономии - названная «шоковой терапией». На конференцию пригласили нескольких лидирующих мировых экономистов, в частности, чикагских профессоров Милтона Фридмана и Арнольда Харбергера. Неудивительно, что предлагаемая программа получила их высочайшую оценку. План включал в себя резкое сокращение денежной массы и правительственных расходов, массивную дерегуляцию рынка и либерализацию внешней торговли.

Этот план не принадлежал только чикагским мальчикам - его также поддержали Мировой Банк и Международный Валютный фонд. План был обьявлен необходимым условием предоставления Чили каких-либо займов. Похожие условия МВФ и мировой Банк ставили развивающимся странам по всему миру, - но никто не воплотил в жизнь их требования так полно и последовательно, как чилийцы. Интересно, что сейчас Мировой Банк ставит Чили в пример всему Третьему Миру. Почему, нетрудно понять: достаточно учесть огромный долг Чили и размер ежегодно выплачиваемых процентов. Вообще, разорение, долги, неравенство и эксплуатация, которые МВФ и Мировой Банк разносят по всему Третьему Миру во имя «неолиберального развития» заслуживают отдельного разговора. Два других вопиющих примера - Перу и Бразилия, но Чили - хуже всего.

Вскоре после конференции 1975-го года чилийское правительство приняло Программу Экономического Возрождения (ПЭВ). Первой фазой шоковой терапии стало сокращение денежной массы и правительственных расходов, что успешно снизило инфляцию до приемлемой величины. Однако эти меры вызвали рост безработицы с 9.1 до 18.7 процентов за период с 1974-го по 1975-й год - цифра, сравнимая с Великой Депрессией в США. Производство упало на 12.9 процента. Это была самая сильная депрессия в Чили с 30х годов[2].

Тем временем, чтобы предотвратить политические последствия подобного шока, пиночетовский режим начал кампанию против потенциальных лидеров оппозиции. Многие из них просто «исчезли». Нарушения гражданских прав в Чили более подробно будут описаны ниже - пока достаточно сказать, что рабочие «приняли» экономическую программу под дулом пистолета.

К середине 1976-го года экономика начала выздоравливать, и с 1976-го по 1981-й год было достигнуто то, что чикагские мальчики назвали «экономическим чудом». В это время экономика росла на 6.6 процентов в год (для сравнения, экономика США обычно растет на 2.5 процента в год). Чикагские мальчики отменили почти все ограничения на прямые инвестиции из-за рубежа, создав «почти неотразимый пакет гарантий для зарубежных инвесторов» с «невероятно благоприятными» условиями[3]. Иностраные инвестиции и займы лавиной хлынули в Чили. Только займы с 1977-го по 1981-й год увеличились в три раза[4]. Из 507 государственных предприятий, созданных в Чили при Альенде и до него, чикагские мальчики оставили целыми и неприватизированными лишь 27 [5].

Защитники чилийского эксперимента приводят «экономическое чудо» как доказательство его успеха. Но здесь важно не забывать простое экономическое правило: чем глубже депрессия, тем больше последующий рост. Зачастую рост всего лишь возвращает экономику туда, где она была раньше. Возможно, самый явный пример этого - Великая Депрессия в США. Обратите внимание на огромные цифры роста и спада:

Изменения в валовом национальном продукте США
Год Изменение ВНП (в процентах) Президент
1930 -9.4 Гувер
1931 -8.5 Гувер
1932 -13.4 Гувер
1933 -2.1 Гувер/Рузвельт
1934 +7.7 Рузвельт
1935 +8.1 Рузвельт
1936 +14.1 Рузвельт
1937 +5.0 Рузвельт
1938 -4.5 Рузвельт
1939 +7.9 Рузвельт

В 1936-м году экономический рост достиг удивительной величины в 14 процентов - лучшая цифра в мирное время за всю историю США. Но значит ли это, что во время Великой Депрессии люди питались черной икрой и запивали ее шампанским? Конечно нет. Экономика всего лишь отвоевывала обратно потерянную территорию. Точно так же, депрессии в США в 1980-82 годах, худшие со времен Великой Депрессии, сменились необычно сильным экономическим подъемом длиной в семь лет - так называемые «годы Рейгана».

Чтобы понять, что происходит, полезно держать в голове две экономические идеи. Первая - это то, что в среднем за большие промежутки времени экономика всегда растет; во-первых, растет население, во-вторых, каждый работающий благодаря улучшающимся технологиям и растущей эффективности производства вырабатывает в единицу времени больше продукции. Разумеется, этот долговременный рост подвержен краткосрочным колебаниям, рецессиям и последующим подъемам. Но т.к. в целом мы видим рост, то глубокие рецессии должны сменяться еще более резкими подъемами.

Вторая идея - это различение между реальной и потенциальной производительностью. Термин «потенциальная» несколько плох, потому что предполагает что-то воображаемое, в то время как эта производительность действительно существует. Потенциальная производительность - это то, сколько наша страна в принципе способна произвести (т.е. сколько у нас рабочих, заводов и т.д.) Реальная производительность - это то, какая часть этих ресурсов реально используется. Например, завод может быть потенциально в состоянии выпускать 3000 машин в месяц, но в период депрессии реальная производительность может упасть до 1500 машин в месяц. Как только завод вернется к полной загрузке, мы увидим реальный рост. Но потенциальный рост появится только тогда, когда построят второй завод.

Во время рецессии реальное производство падает - миллионы рабочих теряют работу, заводы простаивают. Но потенциальная производительность остается нетронутой. Во время подъема реальное производство снова приближается к потенциальному - миллионы уволенных рабочих возвращаются на пустые заводы. Таким образом возникает видимость роста. Отметим, что такой рост достижим сравнительно быстро и легко. Но после того, как все рабочие возвратились на работу, дальнейший рост должен включать в себя рост потенциальный - то есть строительство новых заводов и рождение новых рабочих. Легко видеть, что такого роста добиться гораздо сложнее.

И это было все, что произошло во время чилийского «экономического чуда» - уволенные рабочие вернулись на свои места. Если же учесть и рецессию, и подъем, то Чили по параметрам экономического роста с 1975-го по 1980-й год окажется в Латинской Америке на втором месте с конца - хуже была только Аргентина[6].

Даже учитывая все это, следует отметить, что большая часть роста в Чили была искусственной или фиктивной. С 1977-го по 1981-й год 80 процентов экономического роста касалось непроизводительных секторов экономики, вроде маркетинга и финансовых услуг. Среди этого роста очень велика доля доходов международных спекулянтов, привлеченных в Чили невероятно высокими процентными ставками - в 1977-м году они составляли 51 процент и были самыми высокими в мире[7].

Интеграция Чили в мировой рынок сделало его экономику зависимой от мировой рыночной стихии. Международная депрессия, начавшаяся в 1982 году, ударила по Чили особенно сильно, сильнее, чем по любой другой латиноамериканской стране. Мало того, что пересохли все источники иностранного капитала и внешние рынки, так еще и пришлось выплачивать космические проценты по займам, сделанным в безумном экстазе предыдущих лет. Большинство аналитиков считают, что катастрофа была вызвана как внешними причинами, так и собственной, глубоко порочной экономической политикой Чили. К 1983-му году экономика Чили лежала в руинах. Безработица в некоторый момент достигла 34.6 процентов - что гораздо хуже, чем Великая Депрессия в США. Промышленное производство сократилось на 28 процентов[8]. Крупнейшие финансовые группы страны падали, ничем не поддерживаемые, и разрушились бы полностью, если бы не массивная помощь со стороны государства[9]. Чикагские мальчики сопротивлялись этой последней мере пока могли, - до тех пор, пока ситуация не стала настолько критической, что не оставалось никакого другого выхода.

МВФ предложил Чили займы, чтобы помочь справиться с отчаянным положением, но оговорил эти займы жесткими условиями. Чили должно было гарантировать выплату всего внешнего долга - невероятной суммы в 7.7 миллиардов долларов США. Весь пакет помощи должен был стоить Чили 3 процента от ВНП в течение следующих трех лет. Все эти затраты были переложены на плечи налогоплательщиков. Интересно отметить, что, пока экономика процветала, рентабельные фирмы подвергались приватизации; когда же эти фирмы обанкротились, затраты на их спасение несло общество в целом. В обоих случаях, выиграли богатые[10].

В 1984-м году, после получения займов МВФ, чилийская экономика начала поправляться. Снова был зарегистрирован исключительно быстрый рост, в среднем 7.7. процентов в год с 1986-го по 1989-й [11]. Но как и в предыдущем цикле, рост был по большей части реальным, а не потенциальным. В 1989-м году ВНП на душу населения все еще оставался на 6.1 процента меньше, чем в 1981-м [12].

Так и каков же итог за все время пиночетовского режима? С 1972-го по 1987-й год ВНП на душу населения упал на 6.4 процента[13]. В долларах, пересчитанных с учетом инфляции на 1993 год, в 1973 году доход на душу населения в Чили был более $3,600. Однако даже в 1993 году эта цифра восстановилась всего лишь до $3,170 [14]. В течение всей эры Пиночета (1974-1989), только пять латиноамериканских стран достигали худших показателей по доходу на душу населения[15]. И вот это защитники чилийского плана называют «экономическим чудом»!

Совокупные статистические показатели несколько лучше. С 1970-го по 1989-й год общий ВНП Чили увеличивался на никак не впечатляющие от 1.8 до 2.0 процента в год. Это медленнее, чем у большинства латиноамериканских стран, и медленнее, чем результаты самого Чили в 60-х годах[16].

Однако в 1988 году, при процветающей экономике, правительство сочло достаточно безопасным выполнить требование своей собственной свеженаписанной конституции: устроить референдум, подтверждающий президентские полномочия генерала Пиночета на следующие восемь лет. Но уверенность правительства оказалась самообманом - референдум Пиночет проиграл. Вследствие этого в 1989 году были устроены новые, более открытые выборы. Фрагментарные оппозиционные силы объединились, чтобы победить Пиночета, и президентом стал Патрисио Айлвин, умеренный кандидат от христианско-демократической партии. Однако Пиночет по-прежнему возглавляет армию. Сегодня демократия в Чили восстановлена, но либеральная экономическая культура пустила глубокие корни, и многие социальные программы (например, социальное страхование) остаются в частных руках. Похоже, что перекосы экономического развития Чили останутся навсегда.

 Отправлено: 25.09.13 16:36. Заголовок: Деградация труда

Деградация труда

Хаотическая экономика Чили и ее в конечном счете медленный рост - не худшее наследство чикагских мальчиков. За время пиночетовского правления уровень жизни чилийских рабочих попросту обвалился. На самом деле, именно это - действительно жуткая глава в истории режима.

По всем без исключения параметрам средний рабочий жил в 1989-м году хуже, чем в 1970-м. За этот промежуток времени часть национального дохода, приходящаяся на долю рабочих упала с 52.3 до 30.7 процентов[17]. Даже во время второго бума (1984-89), зарплаты продолжали падать. Нижеследующая таблица иллюстрирует падение и средней, и минимальной заработной платы:

Развитие реальной заработной платы, переработанный индекс, 1980-87 (в процентах)[18]
Год Средняя зарплата Минимальная зарплата
1980 95.0 97.7
1981 105.0 102.3
1982 110.3 101.2
1983 91.1 79.3
1984 86.5 69.5
1985 80.0 64.7
1986 81.5 60.3
1987 81.2 55.5

К 1989-му году 41.2 процента населения жили ниже черты бедности, причем треть из них были просто в отчаянном положении[19]. Вокруг Сантьяго и других больших городов выросли трущобы, известные как poblaciones. Жизнь в них поддерживали las comunes - бесплатные суповые кухни. В 1970-м году дневной рацион беднейших 40 процентов населения имел энергетическую ценность 2019 калорий. К 1980 году эта цифра упала до 1751, а к 1990-му - еще ниже, до 1629 [20]. Кроме того, количество чилийцев, не имеющих адекватного жилья, выросло с 27 процентов в 1972 году до 40 в 1988-м - несмотря на то, что новое правительство хвастливо обещало дать жилье всем[21].

Богатые тем временем обогащались. Следующая таблица показывает, как самые богатые 20 процентов населения увеличивали свою долю национального пирога за счет всех остальных. (Примечание: «первая квинтиль» - самые бедные 20 процентов населения, «пятая квинтиль» - самые богатые 20 процентов. Цифры процентов указывают долю национального продукта, потреблённого той или иной квинтилью.)

Потребление семьями, сгруппированными по квинтилям (процентное распределение)[22]
Квинтиль 1970 1980 1989
Первая (самая бедная) 7.6 5.2 4.4
Вторая 11.8 9.3 8.2
Третья 15.6 13.6 12.7
Четвертая 20.5 20.9 20.1
Пятая (самая богатая) 44.5 51.0 54.6

Неравенство доходов в Чили тоже стало хуже всего на континенте. В 1980-м году самые богатые 10 процентов забирали себе 36.5 процентов национального дохода. К 1989-му году эта цифра выросла до 46.8 процентов. За то же время, доля в совокупном доходе нижних 50 процентов населения уменьшилась с 20.4 процентов до 16.8[23].

Однако доходы - не единственное, что сконцентрировалось в руках немногих; такая же судьба постигла и производство. Как только чикагские мальчики дерегулировали рынок, практически в каждом секторе возникли олигополии. Нижеследующая таблица показывает, сколько было крупных экспортных фирм и какой процент своего сектора они контролировали:

Концентрация в экспортном секторе промышленности, 1988 [24]
Индустрия Кол-во фирм Доля рынка
Бумага, целлюлоза 2 90.0
Химическое пр-во 2 71.4
Вина и напитки 2 70.2
Лесопродукты 5 78.4
Пищевые продукты 6 67.3
Рыба 6 51.1
Рудники 7 97.1
Древесина 7 78.6
Сельское хоз-во 8 80.6

Откуда взялось такое исключительное неравенство? Оно было частью сознательного плана, имевшего целью поддерживать максимально возможный уровень безработицы[25]. Высокая безработица неизбежно вызывает снижение заработной платы - безработные вынуждены конкурировать за ограниченное количество рабочих мест, и соглашаются даже на зарплату ниже уровня бедности. Многие защитники «свободного рынка» забывают - а скорее всего, сознательно скрывают - тот факт, что рынок труда ничем не отличается от любого другого рынка: он так же управляется спросом и предложением. Чтобы понять, как работает эта система, представьте себе страну, в которой количество работников в точности соответствует количеству рабочих мест, предоставляемых работодателями, и всем платят 10 долларов в час. Что случится, если мы добавим в эту экономику еще некоторое количество работников? Как объясняет экономист Пол Кругман,

«Механизм, посредством которого свободно функционирующий рынок труда обеспечивает рабочее место практически всем желающим - это свободное падение заработный платы, необходимое для уравнивания спроса и предложения»[26].

И чем больше безработных мы добавим, тем больше упадет заработная плата. Пример этого соответсвия - рецессия в США в 1982 году, когда безработица в четвертом квартале достигла почти 11 процентов, и реальная почасовая заработаная плата упала по сравнению с цифрой трехлетней давности почти на 50 центов. Противоположный пример - «массачусетское чудо» 80-х годов, когда безработица упала до феноменально низкой цифры в 2.7 процента, и даже МакДональдс стал заманивать рабочих, предлагая зарплату - 7 долларов в час - в два раза выше легального минимума[27].

Высокая безработица в Чили стала частью сознательной политики уменьшения заработной платы, поддерживаемой МВФ и Мировым Банком. Во время кризиса 1975-го года безработица достигла 18.7 процентов. Но даже во времена подъемов и спадов в следующие десять лет, средняя безработица оставалась на уровне 15.7 процентов. Это, с большим запасом, самый плохой показатель во всей Латинской Америке[28]. В результате такой политики заработная плата упала, компании стали более рентабельны, и возникло крайнее неравенство. Как можно догадаться, такая высокая безработица, кроме всего, прочего снижает общее производство. В основном именно поэтому рост производства в Чили оказался так мал по сравнению с соседними странами.

Как же удалось чикагским мальчикам провести в жизнь свою программу войны с рабочими и не довести народ до бунта? Благодаря государственному террору, развязанному Пиночетом.

 Отправлено: 25.09.13 16:37. Заголовок: Преступления Пиночета против человечества

Преступления Пиночета против человечества

С самого начала своего правления генерал Пиночет принял меры, нацеленные на подавление всяческой оппозиции. Он запретил все политические партии, кроме правящей, приостановил деятельность профсоюзов и устроил охоту на всех несогласных с режимом. За 16 лет его властвования, силовые структуры казнили по меньшей мере 1500 активистов, отправили в изгнание еще 15000, и посадили в тюрьму, подвергли пыткам и обеспечили «исчезновение» бессчетных тысяч[29]. По информации одной из правозащитных групп, режим Пиночета несет ответственность за 11536 случаев нарушения гражданских прав только в период с 1984-го по 1988-й год[30].

Однако со временем Пиночет сделал совершенно неожиданную для диктатора вещь - распустил свой собственный режим. Он не только передал экономику чикагским мальчикам, но и постепенно начал возращать людям все больше политических свобод. Надежно укрепив к концу 70-х годов основы своей тоталитарной власти, он затем вновь разрешил профсоюзы и политические партии, хотя и под жесткими ограничениями и контролем. И он согласился принять новую конституцию - которая требовала со временем провести плебисцит по его правлению, и даже демократические выборы.

Но как то, что чикагские мальчики смогли провести свой эксперимент только благодаря репрессивному военному режиму, отражается на его результатах? Не значит ли это, что результаты экперимента не имеют никакой силы? Согласно Милтону Фридману, никак нет:

«Про политический режим, установленный Пиночетам, я не могу сказать ничего хорошего. Это был ужасный режим. Истинное чудо, произошедшее в Чили - это не отличные экономические результаты. Истинное чудо в том, что военная хунта сочла возможным пойти против собственных принципов и поддержать режим свободного рынка, построенный людьми, принципиально верящими в свободный рынок. Результаты были блестящие. Инфляция резко упала. После неизбежного при борьбе с сильной инфляцией периода рецессии и падения производства, произвоство начало расти, и с тех пор чилийская экономика постоянно функционирует лучше, чем в любой другой южноамериканской стране».

«Стремеление к политической свободе, порожденное в Чили экономической свободой и вызванным ей процветанием, в конечном счете привело к референдуму, на котором было восстановлено демократическое политичское устройство. Теперь, наконец-то, в Чили есть все три составляющие: политическая свобода, человеческая свобода, экономическая свобода. Чилийский эксперимент продолжает представлять значительный интерес - мы увидим, сохранит ли страна всю троицу, или же, приобретя свободу политическую, начнет использовать ее, чтобы ограничить или совсем уничтожить экономическую свободу»[31].

Однако Фридман скептически оценивает будущее чилийской экономической свободы в условиях демократии. В другом месте он отмечает, что «хотя экономическая свобода способствует политической, политическая свобода, однажды установившись, имеет тенденцию уничтожать свободу экономическую».

По Фридману, демократия скорее всего уничтожит чилийские экономические реформы. Складывается впечатление, что Фридман считал бы экперимент безусловно успешным, если бы режима не было вовсе.

Но надо отметить, что антирабочие реформы, учиненные чикагскими мальчиками, при демократии никто бы не потерпел (и не потерпел, когда пришло ее время). Таким образом, только подавление всякой оппозиции чикагской программе позволило нам лицезреть ее в чистой, бескомпромиссной форме.

 Отправлено: 25.09.13 16:38. Заголовок: Дерегуляция и загрязнение среды.

Дерегуляция и загрязнение среды.

Население Чили - 15 миллионов, но 5 из них живут в столице страны Сантьяго. Чилийский свободный рынок предпологает заметную нехватку законов против загрязнения окружающей среды - как промышленностью, так и личным автотранспортом. В результате город Сантьяго ужасающе загрязнен. В 1992 Сантьяго был на пятом месте в мире по загрязнению воздуха, а уровни загрязнения были в три-четыре раза выше, чем верхние пределы, рекомендованые Всемирной Организацией Здравоохранения[32].

Часть проблемы в том, что Сантьяго окружен горами, из-за чего загрязняющие вещества остаются в городе, как в ловушке. Однако это - лишь еще одна причина, по которой правительственные чиновники давным-давно должны были бы осознать все безумие неконторолируемого загрязнения и принять необходимые экологические законы.

Около 150 заводов Сантьяго загрязняют воздух по крайней мере в 100 раз сильнее, чем соответствующая норма. Из 600,000 городских автомобилей, только 30 процентов снабжены каталитическими конверторами. Из-за отсутствия каких-либо общественных программ по благоустройству (и такого же отсутствия интереса со стороны бизнеса) в городе почти 600 миль пыльных, немощеных дорог. В результате город буквально задыхается от плотного лилового смога[33].

Цена всего этого огромна - ужасающе высокая по латиноамериканским стандартам заболеваемость и смертность. Госпитали Сантьяго переполнены. Каждый день привозят более 2,700 детей грудного возраста, которым нужны кислородные маски. Совет Врачей Чили охарактеризовал ситуацию как кризисную, и власти привели в действие систему «предварительных» и реальных «оповещений об опасности». При типичном предварительном предупреждении об опасности власти ограничивают дорожное движение и работу промышленности. По оценкам Мирового Банка, текущий уровень загрязнения, при котором в Сантьяго объявляется предварительное предупреждение, на 18 процентов выше уровня, при котором тревогу объявляют в Лос-Анжелесе и в Европе. Но до самого недавнего времени чилийское правительство совершенно не желало принимать какое-либо серьезное экологическое законодательство. В 1996 году д-р Рикардо Тулане в знак протеста подал в отставку со своего поста в экологическом комитете Совета Врачей. Он обвинил правительство в бездействии перед лицом кризиса[34].

Чилийский журнал «Апси» пишет:

«Жидкость, которая течет из миллионов кранов в домах и на улицах Сантьяго, содержит количества меди, железа, марганца и свинца, во много раз превосходящие предельно допустимые нормы. [Земли, поставляющие] фрукты и овощи для столичного региона поливают водой, в которой количество кишечных бактерий в 1000 раз больше приемлемого. [Поэтому в Сантьяго] наблюдается заболеваемость гепатитом, тифом и паразитами, невиданная в любой другой части континента»[35].

Проблемы не ограничиваются Сантьяго. Половина страны из-за ошибочной промышленной и экологической политики превратилась в пустыню. Согласно оценке из исследования, проведенного Центральным Банком Чили, при текущих уровнях вырубки к 2025-му году леса в Чили полностью исчезнут[36]. Согласно тому же исследованию, из девяти видов рыб, промышляемых возле чилийского побережья, только один (сардины) увеличил свое поголовье с 1985-го по 1993-й год. Поголовье пяти упало катастрофически, от 30 до 96 процентов[37].

Тут можно вспомнить, что чикагский экономист Рональд Коуз получил нобелевскую премию за теорему, по которой рынок самостоятельно решает внешние проблемы типа экологических. Пример Чили - собственного, личного эксперимента чикагских мальчиков - заставляет сильно подозревать, что теорема неверна.

 Отправлено: 25.09.13 16:39. Заголовок: Приватизированные пенсии в Чили.

Приватизированные пенсии в Чили.

Один из наиболее разрекламированных «успехов» чилийского экономического чуда - приватизация программы социального страхования. Самый многословный ее сторонник - чилийский экономист Хосе Пинера, когда-то - министр труда в правительстве Пиночета и, тем самым, один из самых ненавидимых людей в Чили. Сегодня он выступает как международный коммивояжер, убеждая другие страны в достоинствах чилийской пенсионной системы. Журналист Фред Соловэй пишет:

«В статьях и речах Пинера приписывает чилийской модели пенсионной системы все возможные благие результаты, кроме разве что второго пришествия: пенсии на 40-50 процентов выше, чем при обычном социальном страховании; имущественная безопасность для пожилых; меньшая стоимость, достигнутая благодаря «факту» гораздо более высокой эффективности частного сектора в сравнении с государственным; рост сбережений, могущий составить конкуренцию экономике азиатского «тигра»; даже полный конец в Чили классовых конфликтов»[38].

Пинера вместе с другими возглявляет двухмиллионодолларовую войну Института Катона против системы социального страхования США. Их цель - приватизировать программу так же, как в Чили. Недавно их начал поддерживать Ньют Гингрич, и, судя по всему, журнал «Тайм». В передовице, озаглавленной «Аргументы в пользу убийства социального страхования», «Тайм» помещает диаграмму под названием «Как чилийцы оказались правы»[39]. Ключевое слово здесь - «правы», однокоренное «правый». В статье «Тайм» процитированы все обычные консервативные источники, но нет ни одного голоса против.

Чилийская пенсионная система выглядит успешной только для тех компаний, которые извлекают из нее непристойно высокий доход. Для рабочих Чили это будущая катастрофа, подготавливаемая прямо сейчас. Согласно САФП, правительственному агенству, регулирующему частные пенсии, в феврале 1995-го года 96 процентов зарегистрированных работников были подписаны на ту или иную частную пенсионную программу, но 43.4 процента из имеющих счета перестали вносить на них деньги. Не исключено, что целых 60 процентов не делали новые вклады регулярно. Почему так происходит, нетрудно понять, учитывая растущую в Чили нищету. Но, к сожалению, для получения полной пенсии необходимо делать регулярные вклады.

К 1988-му году лишь около четверти чилийских рабочих вносили достаточно, чтобы впоследствии получать минимальную пенсию - $1.25 в день[40]! По уверждению критиков программы, достойные пенсии в конце концов получат только 20 процентов записанных.

Хуже того, большая часть гипотетически высоких выплат по плану рассчитаны исходя из высоких показателей бурного экономического роста в конце 80-х. Но этот рост был следствием глубокой экономической депрессии 1983-го года, и неизбежно должен был продолжаться несколько лет. Теперь, когда реальный рост приблизился к потенциальному, развитие чилийской экономики замедлилось. Поэтому пенсии будут ниже того, что сулят зазывалы.

В начале 80-х, когда создавалась сегодняшняя система, правительство предоставило людям выбор: остаться на государственном попечении, или начать делать вклады в частную программу. Более 90 процентов граждан переключились на частный план. Однако это было достигнуто смесью из угроз, принуждения и краткосрочных побудительных выплат. Многие работодатели просто автоматически переписали своих работников на частную программы. Граждане, весьма нуждающиеся в наличных, получили кратковременную прибавку к жалованию; в то же время расходы тех, кто остался в государственной системе, возросли. «Имея ту же информацию, что сегодня,» - говорит Сесилия Прадо, 17 лет проработавшая на государственной службе, - «Я ни за что не стала бы менять программу. При демократическом правительстве они бы никогда не смогли заставить нас это сделать. А если они когда-нибудь примут закон, по которому можно перейти обратно, начнется великий исход»[41].

Что скрывают многие защитники сегодняшней чилийской программы, так это то, что по старой программе рабочие получали не только пенсии, но и деньги на медицинские расходы, низкопроцентные займы на дома из пенсионных фондов и многие другие пособия. И эта программа обеспечивала 75 процентов чилийцев. Как только появились частные пенсии, все остальные пособия были отменены. Именно в результате этого чилийские «благотворительные пенсии» для совсем нищих быстро выросли на 400 процентов и достигли легального максимума.

Очень показательно также то, что, когда Пиночет ввел программу в действие, его армия и полиция остались при своих щедрых государственных пенсионных планах. Частные планы, удел масс, были, как видно, недостаточно хороши для тех, кто правил страной.

У этой развивающейся катастрофы есть много других аспектов, которые было бы слишком долго здесь описывать. Подведем только итог: убедить Америку в «успехе» Чили можно только с помощью мошенничества высшего класса.

 Отправлено: 25.09.13 16:39. Заголовок: Заключение

Заключение

Обычная защита чикагского эксперимента заключается в том, что чилийское «процветание было рождено из страдания»[42]. Страдание, однако, продолжается и по сей день. Хотя чилийская экономика и растет сегодня в здоровом темпе, она все равно отстает от большинства Латинской Америки. Значительная часть роста происходит за счет уничтожения экологии. Неравенство и бедность по-прежнему вызывающие. Более того, большинство промышленных предприятий Чили принадлежат иностранцам - и доход, вместо того, чтобы оставаться в Чили, утекает в другие страны. Внешний долг Чили по-прежнему один из самых высоких в мире, из-за чего Чили по-прежнему используется как рекламный образец для Мирового Банка и МВФ. Внутри США, Чили быстро продвигают к тому, чтобы принять четвертым членом в организацию НАФТА - по причинам, которые нетрудно себе представить.

Другая защита чикагского эксперимента - это то, что условия были неподходящие, из-за чего и произошла очевидная неудача. Наибольшие возражения вызывает репрессивный военный режим генерала Пиночета. Неясно, однако, какое отрицательное воздействие оказал его политический курс на экономическую политику чикагских мальчиков - скорее, наоборот, именно режим Пиночета дал им возможность осуществить свои планы. Раз нерегулируемая капиталистическая рыночная экономика может быть принята рабочими только под угрозой прямого террора - значит, надо искать другие, более человеческие экономические модели.

Третий способ защиты - это вообще отрицать неудачу экперимента, и выставлять его как потрясающий успех. Обычно для такого сорта апологетики используют манипуляции с бизнес-циклом. Самое обычное - это учитывать невероятные подъемы конца 70-х и конца 80-х, и не обращать внимания на то, что их вызвало - на предшествующие глубочайшие депрессии.

В настоящий момент демократия, похоже, повернула вспять развитие рыночной тирании. Однако крупный бизнес по-прежнему влияет на правительство больше, чем следовало бы. Таким образом, восстановление жизнеспособного чилийского общества скорее всего потребует долгой, медленной и болезненной борьбы.

Перевод Дмитрия Каледина

 Отправлено: 25.09.13 16:44. Заголовок: 40 лет назад в Чили ..

40 лет назад в Чили произошёл военный переворот, и страна стала полигоном для испытаний неолиберальной экономической модели, которую затем будут внедрять по всему миру. Российские либеральные пропагандисты с начала 90-х врут об «экономическом чуде» Пиночета, не особенно заостряя внимание на том факте, что «свободный рынок» появился при хунте, державшей народ в страхе пытками и убийствами. Что это было за «чудо», уничтожившее только начавшую расцветать страну — в подборке материалов «Скепсиса»

 Отправлено: 25.09.13 16:46. Заголовок: «Чикагские мальчики» в Чили: ужасная плата за «экономическую свободу»

«Чикагские мальчики» в Чили: ужасная плата за «экономическую свободу»

Что экономическая политика обусловлена социальной и политической ситуацией и в то же время изменяет ее, всем кажется здравым наблюдением[1]. Каждый новый экономический курс поэтому вводится с целью изменить социальную структуру.

Я останавливаюсь на этих соображениях, поскольку большое количество аналитических работ по современной ситуации в Чили не упоминают о необходимой связи между экономическим курсом и социополитическими установками. Говоря кратко, нарушение прав человека, система институциализированной жестокости, всеобъемлющий контроль и подавление всех форм последовательного инакомыслия обсуждаются (и нередко при этом осуждаются) как феномен только опосредованно связанный или вообще не связанный с классической ничем не ограниченной политикой «свободного рынка», проводимой военной хунтой. Эта неспособность видеть взаимосвязь в особенности присуща частным и общественным финансовым институтам, которые публично хвалят и поддерживают экономический курс правительства Пиночета, сожалея в то же время о «плохом международном имидже» хунты, который она приобрела своим непостижимым пристрастием к пыткам, заключению людей в тюрьмы и гонениям своих критиков. Недавнее решение Всемирного банка выдать кредит в 33 миллиона долларов хунте было объяснено его президентом Робертом МакНамарой как основанное на чисто техническом критерии, не подразумевающем связи с политическими и социальными условиями в стране. Такое же оправдание последовало от американских частных банков, которые, говоря словами представителя консалтинговой фирмы, «лезли в драку за право выдать кредиты»[2] . Но, возможно, никто не выразил этого отношения лучше, чем глава казначейства США. После визита в Чили, во время которого он обсуждал нарушения прав человека военным правительством, Уильям Саймон поздравил Пиночета с тем, что тот принес «экономическую свободу» чилийскому народу[3] . Эта концепция социальной системы особенно удобна: экономическая свобода и политический террор сосуществуют, не соприкасаясь, позволяя различным представителям финансовых сфер поддерживать свою концепцию «свободы», и в то же время разглагольствовать о защите прав человека.

Полезность подобного разделения особенно высоко оценена теми, кто выдумал экономический курс, проводимый в Чили. В журнале Newsweek от 14 июня Милтон Фридман, интеллектуальный наставник и неофициальный советник команды экономистов, руководящих в настоящее время чилийской экономикой, заявил: «Несмотря на мое глубокое несогласие с авторитарной политической системой в Чили, я не считаю большим грехом для экономиста давать экономические советы технического характера чилийскому правительству, чем для доктора - дать технический медицинский совет чилийскому правительству, чтобы помочь ему справиться с эпидемией».

Любопытно, что человек, написавший книгу «Капитализм и свобода», всецело направленную на доказательство того, что только классический экономический либерализм может поддерживать политическую демократию, теперь так легко разъединяет экономику и политику, в то время как экономическая теория, которую он отстаивает, отлично уживается с абсолютным попранием любых демократических свобод. Логично было бы ожидать, что если те, кто ограничивает частное предпринимательство, несут ответственность за эффект, который их меры производят в политической сфере, то и те, кто ратует за неограниченную «экономическую свободу», должны нести ответственность, когда проведение этого курса неизбежно сопровождается массовыми репрессиями, безработицей и вездесущностью жестокого полицейского государства.

 Отправлено: 25.09.13 16:47. Заголовок: Экономические рекомендации и чилийская реальность

Экономические рекомендации и чилийская реальность

Экономический план, который проводится в жизнь в Чили, представляет собой результат страстного желания оставить след в истории группы чилийских экономистов, большинство из которых учились в Чикагском университете у Милтона Фридмана и Арнольда Харберегера. Активно участвовавшие в подготовке переворота, «чикагские мальчики», как их называют в Чили, убедили генералов, что они готовы поддержать жестокость, которой обладали военные, интеллектуальными ресурсами, которых у генералов не было. Комитет по разведке Сената США выяснил, что «лица, сотрудничающие с ЦРУ», помогали разработать экономические меры, которые чилийская хунта ввела сразу после захвата власти[4]. Свидетельства Комитета подтверждают, что некоторые из «чикагских мальчиков» получали деньги от ЦРУ за такие исследования, как 300-страничный экономический план, переданный военным до переворота. В таком случае становится понятно, что после переворота они, по словам The Wall Street Journal[5], «пребывали в нетерпении, ожидая, когда их спустят с привязи» на чилийскую экономику. Сначала подход был сдержанным; лишь спустя год относительного замешательства они решились на введение без каких-либо значительных модификаций теоретической модели, преподанной им в Чикаго. Это стало поводом для визита в Чили самого господина Фридмана, который вместе со своим коллегой профессором Харбергером, провел ряд получивших широкую огласку выступлений, призванных поддержать «шоковую терапию» в чилийской экономике – то, что Фридман решительно охарактеризовал как «единственное лекарство. Абсолютно. Иного не дано. Другого долгосрочного решения не существует»[6].

Вот каковы основные принципы экономической модели, предложенной Фридманом и его последователями и принятой чилийской хунтой: единственная возможная структура для обеспечения экономического развития – это та, в которой частный сектор может действовать свободно; частное предпринимательство – самая эффективная форма экономической организации, и, следовательно, частный сектор должен быть доминирующим фактором в экономике. Цены должны свободно меняться в соответствии с законами конкуренции. Инфляция, самый страшный враг экономического прогресса – прямое следствие увеличения денежной массы, и она может быть побеждена только решительным ограничением государственных расходов.

Не считая нынешнего чилийского, ни одно правительство в мире не дает частному предпринимательству абсолютной свободы. Это происходит потому, что каждый экономист (кроме Фридмана и его последователей) уже несколько десятков лет как усвоил, что в реально функционирующем капитализме не существует такой категории, как совершенная конкуренция, описанная классическими либеральными экономистами. В марте 1975 в Сантьяго журналист осмелился сказать Фридману, что даже в более развитых капиталистических странах, например в США, правительство контролирует экономику различными способами. Мистер Фридман ответил: «Я всегда был против этого, я не одобряю их. Я верю, что мы не должны их применять. Я противник вмешательства правительства в экономику как в моей стране, так и в Чили или где бы то ни было еще»[7].

Я не буду в этой статье оценивать общую достоверность постулатов, выдвинутых Фридманом и Чикагской школой. Я хочу сконцентрироваться только на том, что происходит при применении их модели в стране типа Чили. Здесь теории Фридмана особенно вызывают возражения – как с экономической, так и с моральной точки зрения – потому что они вводят абсолютно свободную рыночную политику в условиях крайнего неравенства экономических субъектов: неравенства между монополистами и малым и средним бизнесом, неравенства между владельцами капитала и теми, кто владеет лишь своей рабочей силой и так далее. Похожая ситуация сложилась бы и при использовании данной модели в любой другой неразвитой, зависимой экономике.

Абсурдно говорить о свободной конкуренции в Чили. Ее экономика сильно монополизирована. Академическое исследование, проведенное во время президентства Фрея[8], показало, что в 1966 «284 предприятия контролировали абсолютно все направления экономической деятельности в Чили. В промышленности 144 предприятия контролировали все до единого субсекторы. В свою очередь, внутри каждого из этих 144 производственных предприятий, составлявших основу промышленности, несколько акционеров контролировали управление: на более чем половине предприятий десять крупнейших акционеров владели от 90 до 100% капитала»[9].

С другой стороны, исследования, проведенные также в период до президентства Альенде, показывали, в какой степени в чилийской экономике доминировали международные корпорации. Как пишут Барнет и Мюллер в Global Reach, «в Чили до Альенде 51% из 160 крупнейших фирм были под контролем глобальных корпораций. В каждой из семи ключевых отраслей экономики одна-три фирмы контролировали не менее 51% производства. Из двадцати двух ведущих глобальных корпораций, действовавших в стране, девятнадцать действовали без конкуренции или делили рынок с другими олигополистами».

С 1971 до 1973 большая часть монополизированных и олигополизированных отраслей были национализированы и переведены в общественный сектор. Однако рвение, с которым военная диктатура демонтировала государственное участие в экономике и перевело отрасли в собственность иностранцам, заставляет нас предположить, что уровень концентрации и монополизации теперь, по крайней мере, столь же высок, как был до прихода к власти правительства Народного Единства (Альенде).

Отчет МВФ от мая 1976 указывает, что «… процесс возвращения в частный сектор большинства предприятий, которые за предыдущие пятнадцать лет, особенно за 1971-73, стали частью общественного сектора, продолжался [в течение 1975]… В конце 1973 Корпорация общественного развития (CORFO) владела 492 предприятиями, включая восемнадцать коммерческих банков…Из числа этих предприятий, 253 …были возвращены их бывшим владельцам. Из остальных 239 предприятий … 104 (среди них десять банков) были проданы; по шестнадцати (включая два банка) приняты решения о продаже, окончание процедуры передачи является делом нескольких недель; продажа двадцати одного обсуждается в двустороннем порядке с группами потенциальных покупателей…» Коммерческие предложения на оставшиеся предприятия еще в стадии согласования. Очевидно, что покупатели – это всегда небольшая группа заинтересованных лиц, обладающих большими экономическими ресурсами, которые встраивают эти предприятия в монополистические и олигополистические структуры, которые они представляют. В то же время, значительное число предприятий проданы транснациональным корпорациям, среди них национальная шинная промышленная компания (INSA), купленная Firestone за неразглашенную сумму, и одно из ведущих целлюлозно-бумажных предприятий (Celulosa Forestal Arauco), купленная Parsons & Whittemore.

Можно привести еще много примеров, чтобы продемонстрировать то, что, несмотря на конкуренцию, рецепт мистера Фридмана не приводит к экономическим эффектам, предусмотренным его теоретической моделью. В первой половине 1975 года частью процесса упразднения регуляции экономики стало выведение цены молока из-под контроля. И к чему это привело? Цена для потребителя выросла на 40%, а цена, уплачиваемая производителю, упала на 22%. В Чили более 10 000 производителей молока, но при этом только две молочных компании, и они контролируют рынок. Более 80% чилийского бумажной продукции и все стандартные типы бумаги производятся на одном предприятии, Compañia Manufacturera de Papeles y Cartones, находящимся под контролем группы Alessandri, которая устанавливает цены без опасения конкуренции. Продукция более чем пятнадцати иностранных брендов продается на чилийском рынке бытовых приборов, но все торговые марки находятся в руках трех компаний, которые собирают приборы в Чили и определяют цены на них для конечного потребителя.

Конечно, любой последователь чикагской школы скажет, что с либерализацией внешнего рынка, предписываемой моделью, чилийские монополии и олигополии столкнутся с конкуренцией из-за рубежа. Однако этого не происходит. Чили так не хватает иностранной валюты, что она не может импортировать даже самые необходимые товары. Еще более важен тот факт, что иностранные предприятия не заинтересованы в отправке в Чили товаров, которые будут конкурировать с продукцией их же дочерних компаний. Кроме того, в Чили экономические группы, которые контролируют промышленное производство, также контролируют финансовый аппарат и каналы импорта. Эти группы не расположены конкурировать сами с собой. Короче говоря, применение теорий Фридмана в реальности Чили означает, что промышленники могут свободно «конкурировать» при уровне цен, который они сами выбирают.

Другие аспекты экономического учения, преподаваемого в Чикагском Университете, легко игнорируются экономическими советниками хунты. Один из них – важность установления заработной платы путем свободных переговоров между работодателями и работниками; другой – эффективность рынка в качестве инструмента для размещения ресурсов экономики. Смешно говорить о праве работников вести переговоры в стране, где Центральная федерация профсоюзов трудящихся объявлена вне закона и где зарплата устанавливается декретами хунты. Также выглядит гротеском разговор о рынке как о самом эффективном инструменте для распределения ресурсов, когда широко известно, что в экономике практически не производятся инвестиции в промышленность, потому что самая прибыльная «инвестиция» – это спекуляции. Прикрываясь лозунгом «Мы должны создать рынок капитала в Чили» несколько частных групп, благополучно устроившихся под защитой хунты, получили право основать так называемые financieras, которые вовлечены в самые возмутительные финансовые спекуляции. Их злоупотребления были столь вопиющими, что даже Орландо Заэс, бывший глава Чилийской Ассоциации промышленников и убежденный сторонник переворота, не смог воздержаться от протеста. «Невозможно, сказал он, мириться с финансовым хаосом, в котором находится Чили. Необходимо перенаправить в промышленность в качестве инвестиций миллионы и миллионы тех финансовых ресурсов, которые сейчас используются для диких спекулятивных операций прямо на глазах у тех, кто даже не имеет работы»[10].

Но основная идея рецепта Фридмана, которую хунта непрестанно подчеркивает - контроль над инфляцией. На это, как заявляет хунта, должны быть направлены «энергичные усилия всех чилийцев». Профессор Харбергер категорично заявил в апреле 1975 года: «Я не вижу оправданий для того, чтобы не останавливать инфляцию: ее причины хорошо известны; правительственный дефицит и денежная эмиссия должны быть остановлены. Я знаю, что вы спросите меня о безработице: но если бюджетный дефицит сократить вполовину, уровень безработицы вырастет не больше, чем на 1 %»[11]. По официальной статистике хунты с апреля по декабрь 1975 года правительственный дефицит был сокращен приблизительно на 50%, как и рекомендовал Харбергер. За тот же период уровень безработицы вырос на показатель, в шесть раз больший, чем он предсказывал. Мера, которую он продолжает отстаивать, заключается в сокращении государственных расходов. Это призвано уменьшить количество валюты в обращении, что, соответственно, приведет к уменьшению спроса, что в свою очередь приведет к общему уменьшению цен. Таким образом инфляция будет побеждена. Профессор Харбергер всего лишь не стал говорить о тех, кому придется снизить свой уровень жизни, чтобы оплатить издержки такого «лечения».

Без сомнения, чрезмерная денежная эмиссия – это важный фактор, подстегивающий инфляцию в любой экономике. Однако инфляция в Чили (или в любой другой неразвитой стране) – гораздо более сложная проблема, чем предполагают механические модели монетаристских теоретиков. Последователи чикагской школы, кажется, забывают, например, о монополистической структуре чилийской экономики, которая позволяет доминирующим фирмам держать цены в ситуации падающего спроса. Они также забывают о роли, которую играют так называемые инфляционные ожидания в создании инфляционной волны. В Чили инфляционные ожидания были в последнее время на уровне 15% в месяц. Фирмы загодя готовятся к росту издержек, поднимая цену на свою продукцию. Эти непрерывные скачки цен подталкивают общую инфляционную спираль. С другой стороны, в такой инфляционной обстановке ни один обладатель ликвидных ресурсов не захочет замораживать их. Могущественные группы, действующие без контроля со стороны государства, получают возможность манипулировать финансовым аппаратом. Они создают структуры, абсорбирующие все доступные денежные ресурсы, и используют их для различных форм спекуляций, которые подогревают и ускоряют инфляцию.

 Отправлено: 25.09.13 16:48. Заголовок: Экономические результаты

Экономические результаты

Прошло три года с тех пор, как этот эксперимент начался в Чили, и уже есть достаточно информации для того, чтобы обоснованно сделать вывод о неудаче чилийских сторонников Фридмана – хотя бы в достижении объявленных и поддающихся измерению целей. Особенно это относится к попыткам контролировать инфляцию. Но они достигли успеха, по крайней мере временного, в решении своей основной задачи: сохранении экономической и политической власти немногочисленного доминирующего класса путем массового перераспределения богатства от более низких и средних классов к избранной группе монополистов и финансовых спекулянтов.

Эмпирическое доказательство экономической неудачи ошеломительно. 24 апреля 1975 года, после последнего объявленного визита господ Фридмана и Харбергера в Чили, министр финансов хунты Хорхе Кауас сказал: «Достопочтенная хунта попросила меня сформулировать и провести экономический курс, в первую очередь направленный на искоренение инфляции. Вместе с многочисленной группой технических консультантов, мы представили чилийским властям программу экономического возрождения, которая была принята и начинает действовать. Принципиальная цель этой программы – остановить инфляцию до окончания 1975 года». (Группа технических консультантов – это, очевидно, Фридман и компания). К концу 1975 годовая инфляция составила 341% - это самый высокий показатель инфляции в мире[12].

Потребительские цены выросли за тот же год в среднем на 375%; оптовые – на 440%.

Анализируя причины чилийской инфляции 1975 года, недавний отчет МВФ говорит: «Сокращение правительственных расходов, негативно влияющее на занятость, жилищное строительство и общественные работы, оказалось значительно больше запланированного, для того чтобы приспособиться к большому спросу на кредитные ресурсы со стороны частного сектора…» Далее читаем: «В итоге денежная политика в 1975 году осталась экспансионистской. Более того, непрерывные высокие инфляционные ожидания и нежелание государственных служащих увеличить реальные кассовые остатки сильно осложнили выполнение денежной программы». Что касается частных организаций, начавших действовать без какого-либо контроля, отчет добавляет, что financieras разрешили действовать вне рамок системы коммерческих банков по ставкам, вполовину превышающим максимально возможную банковскую ставку. Согласно некоторым источникам, financieras работали в 1975 году по ставкам в 14% в месяц, или 168% за год, получая кредиты в Нью-Йорке под ставку от 10 до 12% годовых.

Реализация чикагской модели не привела к значительному снижению эмиссии. Зато ее результатом стали нещадное сокращение зарплат работников и драматическое увеличение безработицы; более того, она даже вызвала рост денежной массы из-за кредитов и трансфертов крупным компаниям, а также из-за того, что частным финансовым институтам дали право создавать деньги. Американский политолог Джеймс Петрас формулирует это так: «Социальные классы, от которых зависит хунта, - главные творцы инфляции»[13].

Инфляционный процесс, который политика хунты вызвала с самого момента переворота, слегка замедлился в 1975 году, в сопоставлении с невероятной цифрой в 375,9% в 1974. Такое незначительное снижение, однако, не указывает на сколь-либо существенную стабилизацию и является совершенно неощутимым для большинства чилийцев, вынужденных претерпевать полный коллапс экономики. Эта ситуация напоминает историю латиноамериканского диктатора начала XX столетия. Когда его советники пришли к нему и сказали, что страна стоит перед серьезной образовательной проблемой, он приказал закрыть все общественные школы. Сейчас, спустя семьдесят лет, все еще находятся последователи того диктатора, которые думают, что единственный способ искоренить бедность в Чили – убить всех бедных.

Снижение обменного курса и уменьшение государственных расходов привели к депрессии, которая менее чем за три года замедлила темп развития страны до показателей двенадцатилетней давности. Реальный ВВП упал за 1975 год почти на 15% до самого низкого уровня с 1969 года, в то время как, согласно данным МВФ, реальный национальный доход «упал на 26%, сделав реальный доход на душу населения ниже, чем десятью годами ранее». Общее падение ВВП в 1975 году включает падение на 8,1% в добывающей промышленности, падение на 27% в обрабатывающей промышленности и на 35% в строительстве. Выработка нефти упала, согласно оценкам, на 11%, в то время как показатели в отраслях транспорта, заготовок и связи упали на 15,3%, а в торговле - на 21,5%.

В сельском хозяйстве производство практически не снизилось в 1975 и 1976 годах, с небольшой вариацией в 0,4% по сравнению с предыдущим годом. Такая стагнация вызвана несколькими факторами, включая продолжающийся рост цен импортируемых удобрений и пестицидов. Использование удобрений упало приблизительно на 40% в 1975-76 годах. Увеличение цен на импорт также повлияло на падение выработки свинины и домашней птицы, которые почти полностью зависят от импортируемого корма. Возвращение прежним владельцам нескольких миллионов гектаров обрабатываемой земли, которая была экспроприирована и передана крестьянским организациям согласно закону об аграрной реформе 1967 года, также снизило объем сельскохозяйственной продукции.

К концу 1975 года почти 60% всех сельскохозяйственных владений, затронутых аграрной реформой – суммарно около 24% всей экспроприированной земли – стали объектом решений хунты. Из этого числа 40% сельхозпредприятий (75% физической площади и более 50% орошаемой земли) были полностью возвращены прежним владельцам.

Во внешней торговле результаты были столь же катастрофичны. В 1975 году общая стоимость экспорта упала на 28%, с 2.13 до 1.53 миллиардов долларов, а стоимость импорта упала на 18%, с 2.24 до 1.81 миллиардов долларов, образуя торговый дефицит в 280 миллионов долларов. Импорт продовольствия упал с 561 миллиона долларов в 1974 году до 361 миллиона долларов в 1975. За этот же период производство продовольствия внутри страны упало, вызвав значительное снижение потребления еды широкими массами населения. Одновременно с тем гигантский государственный внешний долг, выплачиваемый в иностранной валюте, вырос с 3.60 миллиардов долларов на 31 декабря 1974 до 4.31 миллиардов долларов на 31 декабря 1975. Это подчеркивает зависимость Чили от внешних источников финансирования, особенно от США. Политика хунты обременила Чили одним из самых крупных на душу населения долгов в мире. В последующие годы страна должна будет направлять на платежи по внешнему долгу более чем 34% всей экспортной выручки.

Но самым драматическим последствием проводимой экономической политики стал рост безработицы. До переворота безработица в Чили была на уровне 3,1%, это был один из самых низких показателей в Западном полушарии. К концу 1974 количество безработных превысило 10% в столичной области Сантьяго и было еще выше в некоторых других частях страны. Официальные данные хунты и МВФ показывают, что к концу 1975 безработица в столичной области Сантьяго достигла 18,7%; соответствующие данные по другим частям страны говорят о 22%; в некоторых специфических отраслях, таких как строительство, она достигла почти 40%. Безработица продолжила расти в 1976 и, согласно самым острожным подсчетам, в июле приблизительно 2,5 миллиона чилийцев (почти четверть населения) не получали никакого дохода, выживая благодаря еде и одежде, раздаваемым церковью и прочими гуманитарными организациями. Попытки религиозных и других структур облегчить экономическое положение чилийских семей в большинстве случаев проводились в обстановке подозрения и враждебных действий со стороны тайной полиции.

Нечеловеческие условия, в которых живет большой процент чилийского населения, отражаются особенно остро в серьезном недоедании, детской смертности и появлении тысяч нищих на улицах чилийских городов. Это обусловливает картину голода и лишений, никогда прежде не виданных в Чили. Семьи, получающие «минимальную зарплату», не могут позволить более 1000 калорий и 15 граммов протеина на человека в день. Это меньше половины минимального удовлетворительного уровня потребления, установленного ВОЗ. Говоря коротко, это медленная смерть от истощения. Детская смертность, значительно уменьшенная в годы Альенде, подскочила на жуткие 18% в первый год пребывания у власти военного правительства, согласно данным Экономической комиссии ООН по Латинской Америке. Чтобы избежать критики из-за ужасающих последствий увольнений, хунта в 1975 году ввела символическую «программу минимальной занятости». Однако она распространяется только на 3% рабочей силы, а уровень зарплаты меньше 30 долларов в месяц!

Хотя экономическая политика беспощадно ударила по рабочему классу, общее падение значительно затронуло и средний класс. Средний бизнес пострадал от падения спроса и был поглощен и уничтожен монополиями, которым он, как предполагалось, должен был составить конкуренцию. Из-за коллапса автомобильной промышленности обанкротились сотни автомастерских и небольших предприятий, выступавших субподрядчиками. Три главных текстильных компании (FIAD, Tomè Oveja и Bellavista) работают три дня в неделю; нескольким обувным компаниям, среди них Calzados Bata, пришлось закрыться. Ferriloza, один из ведущих производителей обуви, недавно объявил о банкротстве. В этой ситуации Рауль Сали, новый президент Чилийской Ассоциации промышленников, сам связанный с большими монополиями, заявил в нынешнем году: «Социальная рыночная экономика должна быть применена во всей своей широте. Если есть промышленники, которые возражают против этого, пусть они идут к черту. Я не буду их защищать». Так его цитирует Андре Гундер Франк во Втором открытом письме Милтону Фридману и Арнольду Харбергеру от апреля 1976.

Природа экономических предписаний и их результатов самым явным образом может быть проиллюстрирована структурой распределения дохода внутри страны. В 1972 году государственные служащие правительства Народного Единства и рабочие получили 62,9% всего национального дохода; 37,1% дохода пришлось на долю владельцев собственности. К 1974 году доля наемных работников снизилась до 38,2%, а доля собственников выросла до 61,8%. В 1975 году средние реальные зарплаты упали, по данным МВФ, почти на 8%. Вполне вероятно, что эти негативные тенденции в распределении доходов продолжили свое действие в 1976. Это означает, что за последние 3 года несколько миллиардов долларов были изъяты из карманов работников и переложены в карманы капиталистов и землевладельцев. Это и есть экономические результаты применения в Чили предписаний, предложенных Фридманом и его группой.

 Отправлено: 25.09.13 16:49. Заголовок: Подоплека власти

Подоплека власти

Экономическую политику чилийской хунты и ее последствия следует рассматривать в контексте широкого контрреволюционного процесса, направленного на реставрацию экономического, социального и политического контроля незначительного меньшинства, который оно постепенно теряло последние тридцать лет, и особенно в годы правительства Народного Единства.

До 11 сентября 1973 года, когда произошел переворот, чилийское общество характеризовалось растущей ролью рабочего класса и его политических партий в процессе принятия экономических и политических решений. Примерно с 1900 года, через механизмы представительской демократии, рабочие неуклонно завоевывали все больше экономической, социальной и политической власти. Избрание Сальвадора Альенде президентом Чили стало кульминацией этого процесса. Впервые в истории общество пыталось построить социализм мирными средствами. Во время президентства Альенде значительные улучшения были сделаны в условиях труда, здравоохранении, условиях проживания и владения землей, обучении масс. И, в то время как это происходило, привилегированные группы и влиятельные иностранцы почувствовали, что их благополучие под угрозой.

Несмотря на сильное финансовое и политическое давление из-за рубежа и усилия по манипулированию общественным мнением среднего класса через пропаганду, народная поддержка правительства Альенде значительно выросла между 1970 и 1973 гг.. В марте 1973 года, всего за пять месяцев до военного переворота, в Чили прошли выборы в Конгресс. Политические партии, входившие в состав Народного Единства, получили на 7% голосов больше, чем на президентских выборах 1970. Это был первый случай в истории Чили, когда партии, поддерживающие действующую администрацию, увеличили количество голосов на промежуточных выборах. Тенденция убедила национальную буржуазию и ее иностранных союзников, что добиться возврата привилегий демократическим путем будет невозможно. Поэтому они решили уничтожить демократическую систему и институты государства и, объединившись с военными, заполучить власть силой.

В свете вышесказанного, концентрация богатства не случайность, а закономерность; это не крайнее проявление сложной ситуации – во что, как им хотелось бы, должен поверить весь мир, – но база социального проекта; это не экономический перекос, а предварительный политический успех. Их настоящая неудача – не в явной неспособности перераспределить богатство или хотя бы создать путь развития (это совсем не их цели), но в их неспособности убедить большинство чилийцев в разумности и необходимости проводимого курса. Короче говоря, они не смогли уничтожить сознание чилийского народа. Экономический план должен был быть введен в действие, и в чилийских условиях это можно было сделать, только убив тысячи людей, основав концентрационные лагеря по всей стране, посадив за решетку более 100 000 человек, запретив профсоюзы и сопутствующие организации, а также любую политическую активность и все формы свободного выражения.

В то время как «чикагские мальчики» придали вид технической респектабельности мечтам о laissez-faire[14] и политической жадности старой землевладельческой олигархии и крупной буржуазии, состоящей из монополистов и финансовых спекулянтов, военные предоставили жестокую силу, необходимую для достижения таких целей. Репрессии для большинства и «экономическая свобода» для маленькой привилегированной группы – в Чили это две стороны одной монеты.

Существует, следовательно, внутренняя гармония между двумя главными целями, озвученными хунтой после переворота в 1973: «искоренением марксистской заразы» (что, как выяснилось, значило не только репрессивные меры в адрес левых политических партий, но и разрушение всех демократически избранных трудовых организаций и любой оппозиции, включая христианских демократов и церковные организации) и созданием свободной «частной экономики», а также контролем инфляции а-ля Фридман.

И выглядит нонсенсом попытка тех, кто вдохновляет, поддерживает и финансирует такую экономическую политику, представить свою деятельность ограниченной «техническими соображениями», одновременно притворно отвергая систему террора, необходимую для успешного претворения курса в жизнь.

 Отправлено: 25.09.13 16:49. Заголовок: Экономическая характеристика правления Альенде

Экономическая характеристика правления Альенде

Существует широко распространенный взгляд, – часто передаваемый американской прессой без обоснования – что правительство Альенде оставило «руины» от чилийской экономики. Едва ли стоит судить о происходящем социополитическом процессе только по традиционным экономическим индикаторам, описывающим обобщенные экономические показатели, а не общее положение общества. Однако даже если ограничиться этими индикаторами в отношении Чили, то и в этом случае правительство Народного Единства выглядит достойно.

В 1971 году, в первый год правительства Альенде, ВНП вырос на 8,9%, промышленное производство - на 11%, сельскохозяйственное – на 6%, безработица, которая к концу президентства Фрея была выше 8%, упала до 3,8%. Инфляция, которая за предыдущий год составила почти 35%, была снижена до 22,1% годовых.

В течение 1972 года началось внешнее давление на правительство и стало ощущаться противодействие внутренней оппозиции. С одной стороны, кредитные линии и источники финансирования, предоставляемые ранее международными кредитными организациями, частными банками и правительством США, были закрыты (исключение составило финансирование для военных). С другой стороны, чилийский конгресс, контролируемый оппозицией, одобрил меры, которые увеличили правительственные расходы без получения необходимых доходов (через увеличение налогов). Это подстегнуло инфляционный процесс. В то же время традиционные правые группировки начали кампанию насилия, направленную на свержение правительства. Несмотря на все это и на падение цен на медь, приносящую около 80% экспортных поступлений, до самого низкого уровня за тридцать лет, чилийская экономика продолжила расти в течение 1972 года.

К концу года растущее участие рабочих и крестьян в процессе принятия решений, которое сопровождало экономический прогресс двух предшествовавших лет, начало серьезно угрожать привилегиям традиционных правящих кругов и вызывало все более насильственное сопротивление. В 1973 году страна переживала полномасштабное воздействие самого деструктивного и изощренного заговора в истории Латинской Америки. Силы реакции, пользующиеся активной поддержкой своих заграничных друзей, развернули систематическую кампанию саботажа и террора, которая была интенсифицирована после того, как правительство увеличило свою поддержку на мартовских выборах в конгресс. Богатые незаконно запасали товары, был создан обширный черный рынок, взрывались промышленные предприятия, электростанции и трубопроводы, была парализована транспортная система и, в общем, предпринимались попытки разрушить экономику в целом, чтобы создать условия, необходимые для оправдания военного переворота. Не Народное Единство, а умышленное разрушение привело к хаосу последних дней правительства Альенде.

Между 1970 и 1973 рабочий класс имел доступ к еде и одежде, здравоохранению, жилью и образованию в степени, никогда ранее не существовавшей в Чили. Эти достижения не подвергались угрозе или ограничению со стороны правительства, даже в самые трудные и драматические моменты его последнего года у власти. Цели, которые поставило Народное Единство в своей программе социальной трансформации, были по большому счету достигнуты. Широкие массы чилийского народа никогда этого не забудут.

Перевод Леонида Грука.

 Отправлено: 25.09.13 16:53. Заголовок: Почему наша власть боится государственных университетов

Почему наша власть боится государственных университетов

Чилийский опыт реформирования системы образования уникален тем, что заключается в уничтожении государственного образования. Образовательная система, основанная на классовом разделении, не способна построить лучшее будущее для Чили. Те, кто сегодня стоит у руля правления нашей страной и проводит эту образовательную реформу, являются детьми из привилегированных семей, выросшими потягивая горячий шоколад в частных высших школах и университетах католической церкви. Затем их направили в США для продолжения учёбы, а по возвращении они хорошо устроились благодаря диктатуре Пиночета. Поэтому они не имеют никакого представления о значимости общедоступного образования. Они боятся его, и всё, чего они добиваются, — это уничтожение данной системы, дабы она не мозолила глаза.

Большая часть частных университетов существует только ради прибыли их хозяев. Конечно, это запрещено законом, но в реальности всё именно так и есть. Абсурдность ситуации заключается в том, что правительство делает всё возможное для помощи частным университетам, из которых практически все принадлежат богатым и влиятельным собственникам. Тем самым богатым и влиятельным, кто питает отвращение к идее вмешательства государства в экономику.

Большая часть этих предприятий по добыванию денег является обычными институтами, но с хорошими PR и маркетинговой политикой. Но, несмотря на то что количество исследований или научных публикаций профессоров из таких учебных заведений близко к нулю, они по-прежнему именуют себя «университетами» с целью выкачивания денег из государства.

Во многих развитых странах государство берёт на себя от 50 до 90% расходов на образование. У нас же в Чили в моём университете количество бюджетных мест составляет 12-14%.

Это произошло потому, что наши власти напуганы: они боятся политики, боятся свободного доступа к равным возможностям, боятся существования центров прогрессивной мысли, боятся настоящей Чили.

Начиная с 1960-х и до 1973 года «Университет Чили» был очень политизирован, потому как государственный университет неминуемо отражает реалии своего социального окружения.

Сегодня мы возвращаемся к аналогичной ситуации, чилийцы вновь политизируются. «Университет Чили» являлся огромной колыбелью гражданского развития нашей страны — развития республиканских ценностей, развития большей терпимости. Это место для откровенного и открытого обсуждения, для разнообразия убеждений и проектов. Но люди, заполонившие наше правительство, очень не любят политику, хотя и провели много времени в ней.

Они не хотят политики в университетах, поэтому стремятся их приватизировать.

Они боятся равных возможностей для всех, потому что в глубине души, там, где господствуют пессимизм и жестокость, они верят в унизительное классовое общество.

В таком обществе никогда не будет равных возможностей в любом из частных университетов, большинство из которых существуют либо для получения прибыли, либо как платформа, служащая их жестоким идеологиям. Это всё равно что поставить перед банком или супермаркетом задачу предоставить равные возможности в получения образования.

«Университет Чили» и другие государственные университеты имеют за плечами славные традиции работы во имя более справедливого общества. Но наш правящий класс не любит свободы учебных заведений и свободного выражения мнений.

Государственные вузы гарантируют разнообразие мнений, потому что они созданы ради воспитания этого разнообразия, в этом их задача. Они не зависят от «покровителя» или частного владельца.

Наши нынешние правители предпочитают видеть в качестве профессоров возвращаемых в оборот бывших сторонников Пиночета, вместо того чтобы созидать по-настоящему прогрессивные учебные центры. Они сделают всё от них зависящее, чтобы уничтожить государственные университеты.

Они боятся настоящей Чили, в которой в одной классной комнате могут соседствовать студенты разного экономического и социального происхождения. Душой «Университета Чили» всегда являлось то, что все студенты, которые поступали в наш вуз, должны были оставить свои привилегии за его дверями. Ко всем студентам университет относился на равных. Такая школа оставляла своей след в каждом учащемся на всю жизнь.

Но те, кто руководит Чили сегодня, верят в своего рода сегрегацию, в апартеид, основанный на том, в какой среде ты вырос, на твоём социальном статусе, на твоей способности платить.

Политики из левоцентристского «объединения партий за демократию» (блок партий, правивший в Чили с 1990 по 2010) всегда выступали прислугой для сил, стоящих за тем, что связано с университетами. Подобно большинству администраторов власть имущих, у них плохо получается доносить правду о том, что происходит на самом деле. Эти законодатели совместно с правящей элитой отвергли право нации на то, в чём она нуждается больше всего, чтобы расти и развиваться. Право на настоящие, современные, хорошо оснащенные университеты, полностью и хорошо финансируемые. Предназначенные не для получения денег, но для того, чтобы заниматься поиском всего необходимого для улучшения ситуации в стране. Предназначенные не для конкуренции, а для сотрудничества.

Но нашим студентам лучше удаётся доносить правду о происходящем вокруг. Они сражаются за то, что знают, за то, что принадлежит им. И мы, преподаватели «Университета Чили», несмотря на то что мы менее активные и более робкие, должны наконец встать вместе с учениками. Вместе с их надеждой, вместе с их ценностями, вместе с их демонстрациями — демонстрациями, которые собирают вместе всё образовательное сообщество.

Владеть государственными университетами и в то же самое время отказывать им в необходимых ресурсах — всё равно что владеть самолётом и совершенно не заправлять его топливом.

Мы будем бороться с этой слепотой. Потому что, говоря словами студентов, образование не принадлежит рынку. Государственные университеты — это не бизнес.

Эта страна не принадлежит горстке семей или нескольким компаниям. Она принадлежит каждому чилийцу.

Перевод Павла Власова. Опубликовано на сайте rotfrontamigos.blogspot.com [Оригинал статьи]

 Отправлено: 25.09.13 16:58. Заголовок: На смерть злодея

На смерть злодея

Либеральная московская интеллигенция обожала генерала Пиночета. Во-первых, подавил революцию, а во-вторых, поднял экономику. Относительно экономического подъема говорилось как-то смутно, без подробностей, зато про массовые расстрелы и расправы над коммунистами поклонники Федора Михайловича Достоевского и демократических ценностей вспоминали подробно и со смаком. На недоуменные вопросы западных гостей «Как же так, почему в России интеллектуалы-правозащитники могут восхищаться палачом и массовым убийцей?», наши гуманисты с высоты своего трагического опыта снисходительно разъясняли наивным европейцам, что без массового террора права человека восторжествовать никак не смогут.

Кровожадные панегирики Пиночету, произнесенные милейшими представителями отечественной интеллигенции, могли бы составить небольшую книгу, если считать одни лишь заявления, появившиеся в печати конца 1980-х и начала 1990-х годов. О восторженных речах, произнесенных на кухнях в более ранний период, можно и не вспоминать.

В Латинской Америке генерал Пиночет был не единственным диктатором, отличившимся в истреблении собственных граждан. В Аргентине и Уругвае его примеру вскоре последовали местные военные, в Бразилии террор против оппозиции тоже был обычной практикой. Но именно Пиночет прославился на весь мир. Советская пропаганда предпочла сосредоточиться на его режиме, поскольку с аналогичными режимами в Аргентине, Уругвае и Бразилии Москва поддерживала вполне лояльные и даже доброжелательные отношения. Потому и столичные интеллигенты восхищались именно подвигами Пиночета, мало зная о других латиноамериканских генералах.

Впрочем, с середины 1990-х тема Пиночета в отечественной публицистике обрела несколько иной ракурс. На этой неделе сообщение о смерти бывшего диктатора вызвало целую волну публикаций, скроенных по одному шаблону. Сначала несколько вздохов – более или менее лицемерных – по поводу жертв репрессий, а затем долгие рассуждения об экономических успехах, достигнутых диктатурой под руководством либеральных экспертов «Чикагской школы».

Рассказы о том, как страна расцвела после прихода к власти военных, обычно лишены конкретности, но подаются читателю как нечто само собой разумеющееся: все это знают. Между тем реальная история «чилийского экономического чуда» весьма далека от идиллической картинки, рисуемой пропагандой.

До прихода к власти военных Чили считалась страной-кентавром с латиноамериканской экономикой и европейским обществом. Иными словами, уровень жизни по масштабам континента был довольно высоким, а главное – социальное неравенство не было вопиющим. Именно на эту традицию опиралось левое правительство Сальвадора Альенде в своих реформах. После переворота 1973 года и расправы со сторонниками Альенде, политика Пиночета разрушила и старый социальный порядок. В известном смысле проводимые им меры были даже радикальнее, чем то, что делалось левыми, благо, в отличие от Альенде, генералу не надо было оглядываться ни на свободную прессу, парламент или общественное мнение. На место системы, стремившейся к социальному компромиссу, было создано новое общество, отличающееся катастрофическим неравенством. Уровень жизни средних слоев стремительно пошел вверх, вплотную приблизившись к западному. Правительство особенно заботилось о привилегиях многочисленных чиновников и военных, которые до сих пор вспоминают времена Пиночета как «золотой век». Но оплачено это было столь же резким обнищанием низов общества, за счет которых, собственно, и проводились реформы. Процветающие центры Сантьяго и Вальпараисо дополнились трущобными окраинами, куда иностранцы и представители средних слоев просто не ходят, опасаясь за свои жизни.

Что касается впечатляющих темпов экономического роста, то достигнуты они были на фоне глубочайшего спада, характеризовавшего первые годы диктатуры. Иными словами, речь шла не о развитии, а скорее о восстановлении экономики, причем уровень производства, существовавший при Альенде, был превзойден только к середине 1980-х. Другое дело, что структура хозяйства резко изменилась, работа на внутренний рынок уступила место экспортной ориентации, а нищенская зарплата рабочих из «социальной проблемы» превратилась в «конкурентное преимущество». Правда, преодоление кризиса далось режиму непросто. К концу 1970-х от целого ряда рецептов, предложенных «чикагскими ребятами», пришлось отказаться, вмешательство государства в экономику нарастало, и Пиночету даже пришлось провести национализации. Злые языки говорили про «чикагский путь к социализму».

Если в 1970-е годы Чили считали латиноамериканской Швецией, то сегодняшняя Чили не сильно отличается от нынешней России. Что, пожалуй, объясняет крепкую любовь отечественных либералов к главному палачу Латинской Америки.

14.12.2006


Опубликовано на сайте «Евразийского дома» [Оригинал статьи]

 Отправлено: 25.09.13 17:01. Заголовок: Виктор Хара. Подарок на день рожденья

Виктор Хара. Подарок на день рожденья

Сегодня, 28 сентября 2006 г., Виктору Харе исполнилось бы 74 года.

На площади перед президентским дворцом Ла-Монеда еще лет 6 назад горел «огонь свободы» в честь «победы» чилийской армии над «раком марксизма». Времена поменялись, огонь погас, победа оказалась государственным преступлением, из части пиночетовских туннелей (на всякий случай ведших из президентского дворца в несколько неизвестных направлений, которые уже известны) сделали подземную стоянку для машин, и из другой – постоянный выставочный центр для индейского искусства.

Сегодня на этой площади, которую недавно назвали площадью Культуры (прямо напротив площади Гражданской), открылась экспозиция фотографий Виктора Хары. На инагурации была президент Чили Мишель Бачелет, которая собираясь в кругу близких в свободное от президентских обязанностей время, частенько берет в руки гитару и поет песни именинника. Ее отец, генерал чилийских ВВС Альберто Бачелет, как и Виктор, погиб в фашистских застенках. Как и у Виктора, его главными преступлениями были достоинство и последовательность.

Сегодня по центральному каналу чилийского телевидения провели открытый общенациональный конкурс на звание самого любимого певца Чили. В течение двух часов вся страна участвовала телефонными звонками, СМС-ками и мэйлами. Из 10 кандидатов победил Виктор Хара. Чтобы понять особенность этого события, нужно учесть, что через 18 лет после возвращения демократии сегодня центральное чилийское телевидение, возможно, ВПЕРВЫЕ показывало Виктора Хару и транслировало его песни. Эта демократия всегда панически боялась памяти, дискуссий, идей и реального участия в ней тех, кому властью отводится обычно роль массовки. Чтобы не обострять конфликтов, чтобы не бередить ран, чтобы не будоражить общество, чтобы... забыть своих мертвых, оставить их в одиночестве наедине с историями прошлого, которые пугают своими призраками настоящее.

При диктатуре и при осторожной и благоразумной чилийской демократии – послушной дочери диктатуры – имя Виктора в СМИ все эти годы оставалось табу. И нам казалось, что в Чили его уже не помнят или не знают и что, перефразируя Высоцкого, из этой земли вытоптать сапогами душу все-таки удалось. Признаюсь, я думал о чилийцах хуже, чем они есть на самом деле.

Сегодня, через 33 года после своей жизни и в 74 год своего рождения, Виктор в самой массовой чилийской программе избран своими соотечественниками самым любимым певцом страны. Такой вот подарок.

И еще я вспомнил об одной старой фразе другого артиста из другой страны - Александра Яковлевича Розенбаума. Когда-то она меня и многих из моих знакомых очень впечатлила. И даже не тем, что каждое слово в ней – ложь (а подобное мировосприятие иначе как фашистским не назовешь). Нет. Я думаю о том, как беззащитны мы перед любой глупостью или сказкой, когда мировые средства информации превращают их в очередную официальную правду.

Вот она, эта по-стервятничьи крылатая фраза Розенбаума:

«Пиночет завалил только три тысячи тех, кто с оружием в руках выступил против режима. Туда же попал и обыкновенный кабацкий лабух Виктор Хара, из которого сделали невесть что. А он просто пошел со всеми, будоражить».

( официальный сайт А. Розенбаума)

Я никогда не был обожателем всего репертуара Александра Розенбаума, но был у него десяток-другой песен, которые мне нравились. После этой фразы стало неинтересно его слушать. Хорошо, что до Чили его творчество (и его интервью) не доходило и не дойдет.

А песни Виктора обошли мир, чтобы вернуться в Чили, начинающее оправляться от многолетней комы. Годы, ставшие рубцами безвременья и беспамятства, заканчиваются. Потому что эта маленькая, узкая страна – не только ее медь, вина и туристические пейзажи. Чили - это еще ее незабытые песни. Песни любимого певца ее народа.

28 сентября 2006 г.

 Отправлено: 25.09.13 17:03. Заголовок: Хватит врать о Пиночете!

Хватит врать о Пиночете!

Правда о Чили

Ложь о Пиночете, якобы осуществившем какое-то «экономическое чудо», – один из самых наглых примеров лжи, распространяемой у нас в стране в последние годы. Но если этим раньше занимались исключительно те, кто мечтает, чтобы полковник Путин стал «черным полковником», – например, Михаил Леонтьев, пламенно любящий Пиночета и рекламирующий его где только можно, начиная с правительственного канала ОРТ и кончая «патриотической» газетой «Завтра», – то 15–16 января 2001 г. к трогательной компании М. Леонтьева, А. Илларионова и П. Авена, полагающих, что Россию только тогда ждет экономический подъем, когда ее земля будет залита кровью, присоединился … канал НТВ. Александр Хабаров осчастливил нас двухсерийным фильмом «Формула Пиночета, или Народное счастье». Удивительно, но фильм транслировался в те же самые дни, когда в помещениях НТВ проходили обыски, а финансового директора «Медиа-МОСТа» увезли в «Бутырки»!

Как водится у нас в последние годы, А. Хабаров поведал зрителям, что Сальвадор Альенде экономику Чили «развалил», а Пиночет-де устроил «экономическое чудо». Это наглая брехня!

У наших тележурналистов стало модно в последние годы считать, что они могут снять фильм о чем угодно – специальных знаний это не требует. Вот и А. Хабаров поленился даже в справочники и статистические отчеты заглянуть (и не то что на испанском и английском, но даже и на русском языке). Если бы заглянул – он бы знал, что

 Отправлено: 25.09.13 17:05. Заголовок: Никакого «экономического чуда» при Пиночете не было

Хватит врать о Пиночете!

Никакого «экономического чуда» при Пиночете не было

Всё было как раз наоборот. Вот при Альенде в стране наблюдался заметный экономический рост, сопровождавшийся исключительными достижениями в социальной сфере. В 1971 г. валовой национальный продукт (ВНП) вырос на 8,5%, в том числе промышленное производство – на 12% и сельскохозяйственное производство – почти на 6%. Особенно бурными темпами развивалось жилищное строительство. Объем строительных работ в 1972 г. вырос в 3,5 раза. Безработица сократилась к концу 1972 г. до 3% (в 1970-м – 8,3%). В 1972 г. ВНП вырос на 5%. Замедление роста объяснялось тем, что в ответ на национализацию имущества американских компаний в Чили (кстати, большей частью не конфискованного, а выкупленного) США приняли экстренные меры по подрыву чилийской экономики – например, выбросили на мировой рынок по демпинговым ценам часть своего стратегического запаса меди и молибдена, лишив таким образом Чили основного источника экспортных доходов. От одного только демпинга меди Чили в первый же месяц потеряла 160 млн долларов. С весны 1973 г. в Чили начался экономический застой, быстро переходящий в кризис – как результат откровенной кампании дестабилизации, превратившейся в марте, после поражения противников Альенде на парламентских выборах, в вялотекущую гражданскую войну. В день в Чили происходило до 30 терактов, фашисты из «Патриа и либертад» неоднократно взрывали ЛЭП, мосты на Панамериканском шоссе и на железной дороге, идущей вдоль всего побережья Чили, что лишало электроэнергии и подвоза целые провинции.

Были дни, когда в Чили происходило до 50 террористических актов (однажды, 20–21 августа, в течение 24 часов в стране было совершено свыше 70 терактов!). Притом в основном это были теракты, направленные на разрушение инфраструктуры. Например, 13 августа 1973 г. фашисты провели полтора десятка взрывов на ЛЭП и электроподстанциях, лишив электроэнергии (а в крупных городах и воды) 9 центральных провинций с населением 4 млн человек. Всего к августу 1973 г. ультраправые уничтожили свыше 200 мостов, шоссейных и железных дорог, нефтепроводов, электроподстанций, ЛЭП и других народнохозяйственных объектов общей стоимостью равной 32 % годового бюджета Чили. Возьмите самую распроцветающую страну – например, Швейцарию – и начните там такую диверсионную войну, взрывая в день по 20–50 экономических объектов, в первую очередь, мостов и дорог. Я посмотрю, что останется от хваленого процветания швейцарской экономики!

В Чили, стране Южного полушария, урожай овощей и фруктов собирают весной. Из-за диверсий на ЛЭП и электроподстанциях к августу 1973 г. погибло 50 % собранных овощей и фруктов: остались без электроэнергии промышленные холодильники в хранилищах. Из-за блокады дорог – и, следовательно, невозможности подвезти корма – только в первой половине августа погибло 10 тыс. овец и 500 голов крупного рогатого скота.

А. Хабаров, рассказывая о финансировавшихся США забастовках в Чили, ни словом почему-то не обмолвился о том, что те, кто не хотел бастовать, подвергались террору. Когда 8 июня 1973 г. возникла угроза прекращения забастовки на руднике «Эль Теньенте» в г. Ранкагуа, туда прибыли вооруженные отряды неофашистских группировок «Патриа и либертад» и «Роландо Матос», которые напали на автобусы с шахтерами, взорвали несколько установок по подаче воды на рудник, разгромили здание администрации и, захватив местную радиостанцию «Либертадор», стали передавать в эфир призывы к свержению правительства Альенде.

Еще 16 мая лидер чилийских фашистов Р. Тим, выступая по аргентинскому телевидению, заявил:

«Если гражданская война является ценой за освобождение Чили от марксизма, мы готовы заплатить эту цену».

А. Хабаров уверенно сообщил нашим зрителям, что если бы состоялся запланированный Альенде референдум, то Альенде бы наверняка проиграл. Сами противники Альенде думали почему-то по-другому. Еще один лидер чилийских фашистов П. Родригес прямо сказал в телеэфире:

«Если состоятся выборы в 1976 году, Альенде получит 80%. Поэтому надо действовать сейчас».

Вопреки словам А. Хабарова, будто Пиночет присоединился к заговору буквально накануне переворота, сам генерал Пиночет рассказал в интервью испанскому агентству ЭФЭ 13 марта 1974 г., что он еще в апреле 1972 г. был поставлен ЦРУ США в известность об осуществлении плана по «созданию непреодолимых экономических трудностей» для правительства Альенде и что он лично участвовал в разработке планов мятежа 28 мая 1973 г.

Дураку понятно, что в условиях фактической гражданской войны экономика успешно развиваться не может. Следовательно, С. Альенде надо предъявлять претензии не в том, что он был «слишком социалистом», а в том, что он был слишком демократом.

Однако после военного переворота 11 сентября 1973 г. экономика Чили просто стала разваливаться. В течение первого же полугода власти военной хунты покупательная способность населения упала на 60 %, национальная валюта была девальвирована более чем в 2 раза, в несколько раз выросли цены на основные продукты, число безработных увеличилось на 100 тыс. человек. Одновременно с этим рабочая неделя была увеличена с 44 до 48 часов без компенсации сверхурочных, а средняя зарплата упала до 15 долларов в месяц. Особенно сильно кризис поразил сельское хозяйство – хунта стала возвращать латифундистам землю, переданную правительством Народного единства крестьянам, а крестьяне в ответ саботировали сельскохозяйственные работы. Дошло до того, что – для обеспечения относительного «изобилия» в столице – хунта вынуждена была ввести запрет на продажу мяса в 19 провинциях из 25, оставив без мясных продуктов 80 % населения страны. В 1974 г. стоимость жизни в стране выросла (по официальным, явно заниженным, данным) на 375 %, цены на хлеб выросли в 22 раза, на сахар – в 29, на мыло – в 69 раз. Безработица выросла до 6 % (18 % экономически активного населения). Доля заработной платы в национальном доходе упала до 35 % (свыше 60 % при Альенде). Национальная валюта – эскудо – девальвировалась в 1974 г. 28 раз. Бесплатное медицинское обслуживание было упразднено.

В апреле 1975 г. в Чили была введена в действие разработанная «чикагскими мальчиками» политика «шоковой терапии» (знакомое словосочетание, не правда ли?). Она предусматривала приватизацию государственных предприятий, отмену контроля над ценами, повышение подоходного налога, замораживание зарплат, сокращение капитальных вложений в госсектор.

Если верить А. Хабарову, с этого года «в экономике Чили начался переворот» – это было «начало расцвета банковской системы», в страну хлынули инвестиции, «страна жила в условиях комендантского часа и добивалась экономических успехов». Это ложь. Последствия «шоковой терапии» в Чили, как и у нас, были катастрофическими. ВНП за год сократился на 19 % (это выяснилось после падения Пиночета, официальная статистика времен диктатуры называла то 12,9 %, то 15 %), промышленное производство упало на 25 %, спад в строительстве превысил 50 %. Стоимость жизни (опять же по официальным, явно приукрашенным данным) выросла в 3 с лишним раза. Безработица выросла до 20 %, а в отдельных районах – до 30 и даже 40 %, чего не было в Чили даже во времена Великой Депрессии. Это при том, что из 460 государственных предприятий 276 уже были возвращены прежним владельцам или проданы в частные руки. Разорилось свыше 1200 средних и мелких предприятий. Иностранным (в первую очередь из США) инвесторам был разрешен вывоз 100 % прибыли. Эскудо полностью обесценилось, и в октябре 1975 г. пришлось ввести новую денежную единицу – песо. Песо решили «привязать к доллару» (по курсу 1 песо – 1 доллар), но песо «отвязалось», и в январе 1977 г. за 1 доллар давали уже 18,48 песо, в январе 1978-го – 27,47 песо, в январе 1980-го – 39 песо, в июне 1982-го – 46 песо и т.д. К концу «эры Пиночета» стоимость песо по отношению к доллару упала более чем в 300 раз!

Зато уже в 1975 г. на 18 % выросла численность бюрократического аппарата. Военные расходы выросли до 523 млн долларов (против 274 млн в 1974-м), численность армии выросла с 80 тысяч в 1973-м до 300 тыс. человек к концу 1976-го.

С 1976-го начал быстро расти внешний долг – пытаясь как-то спасти экономику, хунта прибегла к массированным внешним заимствованиям. Альенде получил в наследство внешний долг в размере 4 млрд долларов, и за период его правления долг вырос лишь на 125 млн долларов. При Пиночете к 1976 г. внешний долг страны уже составлял 5,3 млрд долларов. Но внешние займы не помогали. Безработица оставалась на уровне 20%, цены на хлеб в 1976 г. выросли на 60 %, смертность за год выросла на 8 %, продолжительность жизни сократилась на 2 года. 34 % детей школьного возраста из-за отсутствия средств не ходили в школу. В стране наблюдалось массовое переселение из относительно благоустроенных квартир и домов (возведенных в конце 60-х и при Альенде) в трущобы. Число чилийцев, живших в условиях «абсолютной нищеты» (то есть на 20 и более процентов ниже прожиточного минимума), достигло к началу 1977 г. 2,2 млн человек.

В первой половине 1977 г. промышленное производство в Чили упало до уровня 1968-го, а безработица выросла по сравнению с 1973 г. в 4 раза. Цены на хлеб и рис выросли на первое полугодие на 60%, на молоко – на 30%. Даже по официальным данным, 550 тыс. семей оказались живущими в трущобах. Вдвое выросла детская смертность, в 6 раз – заболеваемость туберкулезом. В конце ноября 1978 г. внешний долг Чили достиг 6,5 млрд долларов.

К началу 1980 г. уровень безработицы составлял 25%, рост цен и инфляция за год – 40%. Одновременно расходы на содержание армии и репрессивного аппарата достигли 43% бюджета.

В 1982 г. спад достиг дна. Промышленное производство за год сократилось на 20%, разорилось свыше 800 предприятий, обанкротился ряд ведущих банков, внешний долг вырос до 18 млрд долларов. В трущобы были вынуждены переселиться уже 5,5 млн человек. Западногерманские журналисты, побывавшие на юге Чили летом 1982 г. (в Южном полушарии это зима), опубликовали репортаж, где рассказывалось, как по утрам по улицам городов юга Чили, где зима особенно сурова, ездят специальные бригады и собирают десятками и сотнями трупы замерзших бездомных.

Чего же удивляться, что из Чили эмигрировало свыше 1 млн человек – почти 10% населения страны и почти треть экономически активного населения Чили. Пересчитаем-ка сразу эту цифру по отношению к России. Получаем около 15 миллионов. Сомневаюсь, что Запад готов принять такой поток эмигрантов.

Экономический рост в Чили начался только в 1984 г. и составил 3,8% (пиночетовская статистика называла 6%), в 1985-м случился новый спад, в 1986-м – подъем до 5,7%, в 1987-м – 6%, в 1988-м – свыше 7%, в 1989-м – 10% (официальные данные; позже выяснилось, что на самом деле подъем в 1989-м был лишь 7,3%). Но этот рост был вызван исключительными сверхприбылями, которые предоставлял военный режим зарубежному (североамериканскому) капиталу. 30-процентная безработица давала возможность зарубежному работодателю получать квалифицированную и очень дешевую рабочую силу. Режим чрезвычайного положения, действовавший до августа 1988-го, «отменял» забастовки, профсоюзы были подконтрольны военной хунте. 2/3 прибылей вывозились в США, из оставшихся 85% шли в карман работодателю и только 15% – на зарплату работникам. Разрыв в доходах достиг невообразимого уровня. Член правления средней руки компании (вся «работа» которого заключалась в том, что он раз в неделю пару часов дремал на заседании правления) получал 4,5 млн песо в месяц, в то время как медсестра в городской больнице получала 30 тыс. песо (отношение 150 : 1). Значительная часть роста промышленного производства обеспечивалась суперпроектом Пентагона по строительству в Чили космодрома, станций слежения и соответствующей инфраструктуры в рамках СОИ. Как только в 1990 г. это строительство было заморожено, прирост валового национального дохода Чили сразу сократился до 0,7%.

Строго говоря, никакого экономического развития в Чили при Пиночете не было. В 1984–1989 гг. шло всего лишь восстановление разрушенного Пиночетом народного хозяйства. К уровню развития, достигнутому при Альенде, чилийская экономика за годы «экономического чуда» так и не вернулась. В 1989 г. потребление на душу населения не дотягивало даже до уровня 1969 г. Хосе Ибарра, специально изучавший этот вопрос, пришел к выводу, что при Пиночете в среднем в год имели место чистые потери, равные по стоимости 2 годам производства до Пиночета и в сумме троекратно превышавшие накопленный при Пиночете внешний долг (свыше 27 млрд долларов).

Кстати, о внешнем долге. Пиночет оставил после себя внешний долг в размере 2210 долларов в пересчете на душу населения. Долг России сегодня составляет 160 млрд долларов, или 1090 долларов на душу населения. Российскому Пиночету придется, чтобы сделать все, как в Чили, набрать займов еще на 163 млрд 520 млн долларов. Таких денег нет во всем мире! Да даже если и удастся набрать столько займов – вернуть их невозможно. Это уж наверняка.

Особенность «экономического роста» при Пиночете была также и в том, что вопреки всем правилам этот «рост» не сопровождался ростом средних доходов населения, ростом продолжительности жизни, улучшением в социальной сфере. Детская смертность в этот период увеличилась на 8,2%, продолжительность жизни сократилась на 1 год и 4 месяца, число студентов осталось на уровне 1977 г. (60% от времен Альенде). «Утечка мозгов» даже усилилась. Доля зарплаты в валовом внутреннем продукте так и не дошла до 40% (38% в 1989 г.), в то время как в 1971–1972 гг. она превышала 60%. По официальным данным, 22,6% населения жило в условиях «абсолютной нищеты» (против 8,4% в 1969 г.). По подсчетам Фернанду Кардозу (президента Бразилии, известного экономиста и социолога), среднегодовой «рост» в чилийской экономике при Пиночете в 1974–1989 гг. выражался в отрицательном числе «-3,9%», в то время как по Латинской Америке в целом эта цифра была «+4%» (без всякого Пиночета и «чикагской школы»).

Те же самые люди у нас, которые так любят Пиночета, обычно ратуют за «средний класс». Главное, мол, создать как массовое явление «средний класс» – гарант стабильности. Так вот, Пиночет был человеком, который уничтожил «средний класс» в Чили.

Вопреки заявлениям А. Хабарова о том, что Чили до Пиночета, дескать, была «задворками» и «дырой», всё было наоборот. Чили никак нельзя было назвать типичной латиноамериканской страной. Напротив, Чили являлась предметом зависти большинства латиноамериканских стран, в большинстве своем аграрных или аграрно-индустриальных. Чили же до Пиночета была одной из наиболее индустриализованных стран Латинской Америки (сельское хозяйство давало лишь 10 % национального дохода), сильно урбанизированной и культурно развитой страной. «Средний класс» в Чили в 1970 г. достигал 64 % населения. И именно «средний класс» (в первую очередь городские средние слои) привел к власти Народное единство и Альенде. Пиночет в результате монетаристских экономических «реформ» этот «средний класс» свел на нет как массовое явление во всей стране, кроме двух городов – Сантьяго и Вальпараисо. Но даже в Сантьяго процент «среднего класса» в 1989 г. сократился по сравнению с 1970 г. почти на четверть, а в Вальпараисо – и вовсе вдвое. В целом же в Чили «средний класс» разорился и частью пролетаризировался, частью эмигрировал. Например, в 1970 г. в городе Антофагаста «средний класс» составлял 42% населения, а в 1987 г. – только 8%. Особенно тяжелый удар был нанесен средним слоям на селе. Альенде роздал крестьянам 3,5 млн га земель латифундистов, создав таким образом десятки тысяч новых собственников. Пиночет вернул земли прежним хозяевам, создав десятки тысяч сельских пролетариев. Если русский Пиночет хочет быть последовательным – он должен будет разгромить фермерские хозяйства, кооперативы, еще существующие совхозы и колхозы и отдать всю землю потомкам дворянских родов.

Итак, повторяю, «экономическое чудо» Пиночета было на самом деле 11-летним – самым глубоким в Латинской Америке в XX веке – экономическим кризисом, приведшим к безработице трети населения, подарившим статус бомжа четверти населения, эмиграцию – одной трети трудоспособного населения страны, галопирующую инфляцию, возрождение помещичьего хозяйства, ликвидацию «среднего класса» и накопление чудовищного внешнего долга (если перенести чилийский опыт на Россию, то у нас этот долг составит 323 с лишним миллиарда долларов!).

 Отправлено: 25.09.13 17:06. Заголовок: Диктатура как она есть

Хватит врать о Пиночете!

Диктатура как она есть

А. Хабаров, когда рассказывает о перевороте, как-то странно невнятен в цифрах. Лишь одна цифра прозвучала у него четко: до сих пор неизвестны места захоронения 1200 жертв хунты. И всё. Вообще же наши любители Пиночета с редкой наглостью постоянно говорят и пишут, что жертвами режима Пиночета стали 3,5 тыс. человек. Подразумевается: совсем немного! На самом деле 3,5 тыс. – это так называемые пропавшие без вести, т.е. те, кого пиночетовская политическая полиция ДИНА (с 1978 г. – СИМ) похитила, но отказалась официально признать свою причастность к их исчезновению. Похищение было очень эффективным средством устрашения. Родственники 1,2 тыс. похищенных до сих пор безуспешно пытаются найти даже могилы жертв ДИНА (и именно эти люди активнее всего бушевали на улицах во время «британской эпопеи» Пиночета – они (что вполне понятно) хотели, наконец, узнать судьбу своих детей, мужей, братьев: если не найти могилу, то хотя бы получить официальное подтверждение, что труп – как это часто бывало – сброшен в море, на корм акулам). Реально же в Чили только в первый месяц после переворота – до «нормализации» – было убито 30 с лишним тысяч человек. Еще 12,5 тыс. погибли за годы диктатуры под пытками, умерли в тюрьмах, были застрелены на улице.

Что интересно: число жертв режима установлено довольно точно. Существует огромная документация на этот счет. Прошли (еще в 70-х) три международных трибунала по расследованию преступлений чилийской хунты: в Копенгагене, Хельсинки и Мехико. В них участвовали юристы из 100 стран. Заслушаны тысячи свидетелей, материалы слушаний сведены в 1260 томов. Вплоть до эпохи тэтчеризма и рейганомики первую цифру – 30 тысяч погибших за первый месяц переворота – никто и не пытался оспаривать. И лишь при Рейгане и Тэтчер ее стали настойчиво подменять другой – в 10 раз меньшей. При этом, однако, не предоставляя никаких доказательств своей правоты.

Между тем очень легко доказать обратное. Печально знаменитый Национальный стадион в Сантьяго, превращенный хунтой в концлагерь, вмещает 80 тыс. человек. В первый месяц число содержавшихся на стадионе арестованных составляло в среднем 12–15 тыс. человек в день. К стадиону примыкает велодром с трибунами на 5 тыс. мест. Велодром был основным местом пыток, допросов и расстрелов. Ежедневно там расстреливали, по многочисленным показаниям свидетелей, в том числе иностранцев, от 50 до 250 человек. Кроме того, в концлагерь был превращен стадион «Чили», вмещавший 5 тыс. зрителей, но на нем содержалось до 6 тыс. арестованных. На стадионе «Чили», по свидетельствам выживших, пытки носили особенно чудовищный характер и превращались в средневековые казни. Группа боливийских ученых, попавших на стадион «Чили» и чудом уцелевших, дала показания, что видела в раздевалке и в помещении медпункта стадиона обезглавленные человеческие тела, четвертованные трупы, трупы со вспоротыми животами и грудными клетками, трупы женщин с отрезанными грудями. В таком виде трупы отправлять в морги военные не рисковали – они вывозили их в рефрижераторах в порт Вальпараисо и там сбрасывали в море.

По Хабарову, через Национальный стадион прошло «несколько тысяч человек». Да не «несколько тысяч», а не менее 40 тысяч за 2 месяца! Из них не менее 6 тысяч (а, вероятнее, около 8 тысяч) было убито.

Американский журналист Джон Барнс рассказал в «Ньюсуик» 8 октября 1973 г., что в один только Центральный морг Сантьяго в первые 14 дней после переворота доставили 2796 «неопознанных» трупов погибших насильственной смертью – в основном с Национального стадиона. При посещении морга (прежде, чем Барнс был замечен и вынужден был бежать) он насчитал 150 трупов на первом этаже и 50 в коридоре – большинство было убито выстрелом в упор, у многих раздроблены головы. В здании Технического института информатор Барнса, священник, насчитал 200 трупов. Служители кладбища рассказали Барнсу, что трупы расстрелянных загружают в вертолеты и сбрасывают в море. Тот же Барнс рассказал, как в побласьон (квартал бедняков) Хосе Мария Каро солдаты расстреляли перед зданием школы 10 учеников.

Парижская «Монд» сообщала 17 сентября, что французские дипломаты наблюдали накануне, 16 числа, как карабинеры нагружали грузовики телами убитых предыдущей ночью. Другой дипломат видел, как солдаты наспех закапывали в огромной яме тела убитых (целый грузовик). Третий рассказал, что в квартале Эмида, где он жил, военные убили 400 человек. Совсем не левая и даже не либеральная «Майами геральд» опубликовала 25 сентября 1997 г. показания американской супружеской четы Патриции и Адама Геррет-Шеш, проведшей несколько дней на Национальном стадионе. Супруги рассказали, что за эти дни военные расстреляли от 400 до 500 заключенных «группами по 10–30 человек». По свидетельству «Тайма» (15 октября 1973 г.), на Национальном стадионе был без каких бы то ни было причин убит американский студент-экономист Фрэнк Теруджи из Иллинойса, не коммунист, не социалист и вообще не левый. Его товарищ Дэвид Хаттауэй чудом остался в живых и был освобожден.

Генеральный секретарь Международного движения юристов-католиков Леопольд Торрес Бурсо, генеральный секретарь Международной федерации прав человека Мишель Блюм, генеральный секретарь Международной ассоциации юристов-демократов Жоэ Норман опубликовали после недельной поездки по Чили совместное заявление, в котором говорилось, что массовые нарушения прав человека в Чили «приближаются к геноциду в том виде, как он определен в конвенции ООН».

Муниципальные служащие Умберто Гонсалес и другие показали, что в ночь с 11 на 12 сентября в квартале Пингуино, в районе казарм карабинеров из пулеметов было расстреляно свыше 300 человек – в основном рабочих фабрики «Командари», в том числе много женщин. По свидетельству Эстебана Карвахаля, арестованного вместе с четырьмя другими людьми только потому, что солдаты перепутали вход в их дом со входом в помещение райкома Социалистической партии, в казармах полка «Такна» в первые три дня переворота не менее 120 человек были забиты до смерти. Сотрудник чилийской авиакомпании LAN Хулио Пенья, побывавший на стадионе «Чили», дал показания, что в холле у выхода на футбольное поле он видел три колонны из голых человеческих тел, уложенных рядами по четыре крест на крест друга на друга. В каждой колонне было от 8 до 10 слоев. Солдаты называли эти колонны трупов «бутербродами».

По многочисленным показаниям, каждую ночь происходили расстрелы также на свалке неподалеку от пересечения улицы Департаменталь с проспектом Америго Веспуччи. Трупы расстрелянных выкладывали затем – с целью устрашения – на обочину проспекта или на улицу Мигель Леон Прадо. Другим таким местом была Очагавия, напротив кладбища «Метрополитано». Излишне говорить, что все казни совершались без суда и следствия.

По реке Мапочо, протекающей через Сантьяго, каждый день плыли десятки трупов. Иногда их было так много, что вода в реке становилась красной, что зафиксировано фото- и киносъемкой. Вылавливать трупы военные запрещали – кроме тех случаев, когда тела прибивало к берегу. Люди, как рассказывал журнал «Ньюсуик» 1 октября 1973 г., отворачивались от реки, стараясь сделать вид, что не видят трупов. «Тайм» 23 октября процитировал трех юристов, членов Комиссии ООН по правам беженцев: «Все дни, что наша комиссия была в Чили, до кануна нашего отъезда, из реки Мапочо извлекали трупы. Кроме того, в огромных количествах трупы привозили в морг или оставляли разлагаться там, где люди были убиты, – чтобы усилить эффект террора». Архитектор Мария Элена, сама прошедшая через пытки и избиения только потому, что в ее коллекции монет был обнаружен советский серебряный рубль, даже в конце декабря 1973 г., то есть спустя два с половиной месяца после «нормализации», стала свидетелем того, как у набережной Костанера около лицея «Ластаррия» к берегу Мапочо прибило 13 мешков. Когда собравшиеся школьники открыли мешки, в них были найдены обезглавленные трупы.

Многие дети перенесли куда более сильные психические травмы. Например, дети профсоюзного активиста с текстильной фабрики «Сумар» Серхио Чакона. У них на глазах в их собственном доме 15 сентября офицеры ВВС Чили насмерть затоптали их отца. С трудом можно представить себе, какой ужас должны были испытать при этом дети 4, 5 и 7 лет – тем более, что офицеры под угрозой расстрела заставляли их почти час смотреть, как военные топчут их отца и прыгают на его теле.

В провинции бывало еще страшнее. В Вальпараисо военные моряки просто обстреливали без разбора из крупнокалиберных пулеметов кварталы в районе железнодорожной станции Барон и на проспекте Испания, не интересуясь политическими взглядами тех, кто попадал под пули. В отличие от Сантьяго в Вальпараисо аресты проводились не по спискам, а «гуртом» – в основном в окружающих город горных рабочих поселках. Арестованных свозили в тюрьмы, затем под тюрьмы приспособили казармы, школы, женский лицей на улице Баррос Луко, и, наконец – корабли «Лебу» и «Майпо». Были арестованы тысячи, сотни погибли под пытками, а из тех, кто попал на корабли, почти никто не вернулся – их трупы сбросили в море. Обитатели отелей Вальпараисо долгое время отказывались есть рыбу: они видели, как по ночам на суда грузили трупы, а затем сбрасывали этот груз неподалеку от берега. Студент Католического университета Карлос Куэ, попавший на «Лебу» и оставшийся в живых потому, что встретил офицера, с которым вместе учился в школе, дал показания, что на «Лебу» было размещено постоянно до 500 арестованных, из которых 10–15 человек в день гибли при допросах, расстреливались и кончали жизнь самоубийством. По свидетельствам очевидцев, в тюрьму был превращен и учебный корабль «Эсмеральда», где пытки осуществлялись офицерами из Бразилии, прибывшими со своим оборудованием. На корабле «Майпо» размещалось постоянно 800 заключенных – и каждый день расстреливали по 10–15 человек.

В районе Ихуэласа по ночам расстреливали арестованных из городов Кильота, Калера и поселков Кампо-де-Депортес и Конкон (провинция Вальпараисо). Всего там было расстреляно не менее 350 человек.

В порту Сан-Антонио после пыток были расстреляны шесть руководителей местного профсоюза грузчиков, в том числе христианский демократ Хименес, ярый противник Альенде. Затем корабли ВМФ с целью устрашения подвергли артиллерийскому обстрелу рыбоперерабатывающие предприятия «Арауко», «Чили», «Сопеса» и «Контики» – не обратив даже внимания на то, что одно из них, «Сопеса», было предприятием частным и хозяева его финансировали оппозиционную Альенде прессу.

В Консепсьоне в университетском квартале в первый же день было убито свыше 80 человек. В небольшом городке Лос-Анхелес (провинция Био-Био) 11 сентября власть захватили местные фашисты, которые начали с публичного расстрела на центральной площади 12 городских руководителей Единого профцентра Чили. Вообще же в провинции Био-Био в первую же неделю было расстреляно (в основном даже не военными, а местными фашистами и латифундистами) свыше 90 человек. В провинции Каутин латифундисты просто устроили охоту на крестьян – индейцев мапуче. Вооруженные помещики вывозили арестованных крестьян в поле, отпускали, а затем на машинах гонялись за ними, как за зайцами. Тех из индейцев, кто оказывался не убит, а ранен, передавали карабинерам. Карабинерам же передали и нескольких местных священников, протестовавших против такой «охоты». Город Пуэрто-Монт захватил генерал ВВС Серхио Ли, брат члена хунты Густаво Ли. Город захватывался по правилам военного искусства – словно вражеский опорный пункт. И хотя сопротивления военным никто не оказывал, при захвате города погибло около 60 человек – жителей рабочих поселков, в том числе несколько детей.

Город Ла-Серена точно так же стал объектом «боевых учений»: при поддержке отрядов неофашистов из «Патриа и либертад» Ла-Серена была «взята штурмом» «экспедиционным корпусом» генерала Арельяно Старка. Старк устроил в городе погром. Самый известный в Ла-Серене человек – директор консерватории и основатель прославленного во всем мире Чилийского детского симфонического оркестра Хорхе Пенья - был расстрелян без суда и следствия. Заодно расстреляли адвоката Гусмана Санта-Круса, проведя перед этим чрезвычайное заседание «выездного военного трибунала» и осудив на нем адвоката на … пять лет заключения! Доктора Муньоса, осмелившегося возразить против этого расстрела, попросту закололи штыками.

Надо иметь в виду, что многие из задержанных в первый месяц переворота были убиты по совершенно случайным причинам. На Национальном стадионе солдаты систематически убивали тех, кто сошел с ума, а также достреливали неудачных самоубийц (на стадионе многие пытались покончить с собой, бросаясь с верхних трибун). На стадионе «Чили» нескольких женщин застрелили за то, что они были в брюках, а мужчин – за длинные волосы (среди них была группа хиппи-иностранцев). Мексиканская журналистка Патриция Бастидос рассказала, как на ее глазах на Национальном стадионе застрелили мужчину только потому, что у него начался приступ эпилепсии. При этом военные хорошо понимали, что они делают. Не случайно вместо имен офицеры пользовались кличками: например, на Национальном стадионе – Лев-1, Лев-2, 3, 4, или Орел-1, 2, 3, 4…

С объявлением «нормализации» «военные операции» против мирного населения не прекратились. Когда в конце 1973 г. генерал Пиночет посетил поселок Кинта-Белья, чтобы присутствовать на церемонии переименования поселка в Буин (в честь одноименного полка), этому предшествовала акция устрашения: всех 5 тысяч жителей поселка военные согнали на футбольное поле, отобрали из них 200 человек, из которых 30 расстреляли, а остальных объявили заложниками. В ночь накануне визита Пиночета солдаты постоянно обстреливали поселок. Было ранено несколько десятков человек. Позже чилийское телевидение показывало приезд Пиночета в Кинта-Белью и рыдающих вокруг него женщин и объясняло, что женщины плачут от чувства умиления и признательности генералу за то, что он «освободил их от марксизма». Хотя рыдали они, естественно, совсем по другим причинам.

А накануне Рождества 1973 г. хунта объявила о раскрытии так называемого плана «Леопард» – плана левых развернуть кампанию террора против промышленных предприятий Чили. Было сообщено, что при попытке взорвать мачту ЛЭП солдаты убили пятерых «партизан-коммунистов». Однако все пятеро были за несколько дней до того арестованы у себя дома, а на их телах, выданных родственникам, остались следы пыток. Один из погибших «партизан» был близок к кардиналу Сантьяго-де-Чили Раулу Сильве Энрикесу. Кардинал потребовал от министра внутренних дел хунты генерала Бонильи расследования. Но Бонилья от кардинала просто отмахнулся.

Теперь представим себе, что мечта наших неолибералов осуществилась – к власти у нас пришел свой Пиночет и делает все, как его предшественник в Чили. В Чили в 1973 г. жило 10,2 млн человек. В России живет 147 миллионов. Экстраполируем чилийский опыт на Россию. Получаем: в первый же месяц власти российского Пиночета должно быть уничтожено 512 тыс. человек. Да еще 192 тысячи должны быть затем убиты в тюрьмах и погибнуть под пытками. Да еще около 68 тысяч должны «пропасть без вести». Итого: 772 тысячи. Не слабо!

Идем дальше. В первые два года при Пиночете по политическим мотивам было арестовано и отправлено в тюрьмы и лагеря 110 тыс. человек. Экстраполируем на Россию. Получаем 13 млн. 840 тыс. человек. По Хабарову, через тюрьмы в Чили при Пиночете «прошло 500 тысяч человек». Да нет же, господин Хабаров! 500 тысяч (точнее, 492 тысячи) были осуждены – хотя бы на месяц заключения, хотя бы на крупный штраф (за нарушение комендантского часа, за участие в демонстрации и т.п.). А всего через тюрьмы и лагеря прошло – то есть было хотя бы один раз арестовано (многие так и не предстали перед судом) 27,1% населения. Пересчитываем на Россию. Получаем 40 миллионов. 40 миллионов за 10 лет даже Сталину посадить не удалось! (В 1937 г. 40 миллионов – это было вообще все взрослое трудоспособное население СССР, включая членов Политбюро и самого Сталина).

 Отправлено: 25.09.13 17:07. Заголовок: Церковь, фашисты и евреи

Хватит врать о Пиночете!

Церковь, фашисты и евреи

А. Хабаров в своем фильме тщательно избегает темы фашизма. А также «национального вопроса» и религии. По-русски это называется «халтура». Темы-то очень показательные.

Хотя Пиночет и хунта постоянно провозглашали себя «защитниками христианских ценностей» и подчеркивали свой ревностный католицизм, репрессиям при военном режиме подверглись тысячи католических активистов. В первую очередь, естественно, это были члены двух левокатолических партий, входивших в Народное единство. Но не только. Пыткам и издевательствам на Национальном стадионе подверглись четыре католических священника из Бельгии, арестованных за попытку прекратить избиения солдатами детей в бедняцком квартале. В побласьон Виктория, по рассказу Д. Барнса, солдаты пытались арестовать священника-голландца Тиссена. Но предупрежденный местными жителями, Тиссен скрылся. Тогда солдаты вдребезги разнесли алтарь в церкви, а саму церковь изрешетили из пулемета. В горных поселках вокруг Вальпараисо местные священники пытались заступиться за своих прихожан и протестовали против массовых арестов. За это они сами были поголовно арестованы, а их церкви военные подвергли разгрому и грабежу. Глава католической церкви Вальпараисо монсеньёр Эмилио Тагле был так напуган произошедшим, что даже побоялся заступиться за арестованных…

Всего в Чили за первый месяц переворота было арестовано не менее 60 католических священников и монахов. Из них по меньшей мере 12 человек были убиты или «пропали без вести». Особенно подозрительно относились военные к священникам-иностранцам. Отец Альсина из Испании, работавший в больнице «Сан-Хуан де Дьос», был схвачен и отправлен на Национальный стадион по бредовому обвинению в организации «склада оружия в подвале больницы». Хотя никакого оружия в больнице не нашли, а весь персонал больницы дал показания в пользу о. Альсины, тот был убит. Неизвестно, судили его или нет, но в октябре 1973 г. изрешеченный пулями труп священника был найден в реке Мапочо.

Вопреки тому, что говорила советская пропаганда, переворот в Чили не был «фашистским». Это был обычный реакционный военный переворот, инспирированный ЦРУ. Но режим Пиночета, действительно, с исключительной скоростью фашизировался. Фашистские партии были единственным гражданским союзником Пиночета – и именно эти партии продолжали активно действовать в стране, несмотря на официальный запрет хунты на деятельность политических партий (деятельность правых партий была под запретом до 1988 г., левых – до момента падения диктатуры). Именно фашистам было поручено «идеологическое обоснование» режима, они были «идеологическими комиссарами» хунты в университетах и т.д. Очень скоро прославления Гитлера, Муссолини и Франко стали нормой. Очень скоро к антикоммунистической риторике добавились антимасонская и антисемитская. В результате 93% еврейских семей эмигрировало из Чили. Традиционно значительная часть чилийских евреев придерживалась левых взглядов, но вряд ли это может служить оправданием, например, включения в школьные учебники при Пиночете почерпнутых в нацистской Германии формулировок типа «еврей Маркс», «еврей и масон Гейне», «большевики – марионетки мирового масонства» и т.д. При Пиночете численность фашистских партий и групп выросла в 22 раза.

При Пиночете Чили превратилась в рассадник фашистской пропаганды во всем испаноязычном мире. «Доктрина фашизма» Муссолини на испанском языке была издана в Чили 6-миллионным тиражом – и широко распространялась по всей Латинской Америке. «Миф XX века» Розенберга был издан 4,2-миллионным тиражом – и тоже распространялся по всему континенту. «Протоколы Сионских мудрецов» издавались при Пиночете целых 28 раз!

В конце 70-х в Чили съехались со всего мира скрывавшиеся от правосудия нацистские военные преступники. Бывшие эсэсовцы служили консультантами, экспертами, а иногда и управляющими в созданных хунтой концлагерях в Чакабуко, на острове Досон, на Огненной Земле и др. Среди них были знаменитости – например, изобретатель «душегубки» В. Раух. Беглые нацисты нанесли значительный ущерб моральному авторитету католической церкви в Чили, поскольку не раз действовали под видом католических священников. Так, на Национальном стадионе арестованных исповедовал (а затем передавал военным полученные сведения) некий «отец Хуан» – Ян Скавронек, польский фашист, приговоренный на родине к смертной казни за геноцид евреев и поляков во времена нацистской оккупации.

Виднейшие представители еврейской общины Чили подверглись арестам, пыткам, издевательствам и оскорблениям. Всемирно известный ученый, самый знаменитый и влиятельный в XX веке деятель чилийской науки, антрополог, этнограф, медик и философ 90-летний Алехандро Липшютц подвергся унижениям и издевательствам в собственном доме, его огромная библиотека была сожжена, а лаборатория разгромлена. Только благодаря своей всемирной славе Липшютц был не арестован, а посажен под домашний арест. Вскоре из-за перенесенного потрясения А. Липшютц умер. Крупнейший в Латинской Америке нейрохирург Альфансо Асенхо был отстранен от работы и также помещен под домашний арест, а затем принужден к эмиграции в Израиль. Ведущий чилийский драматург Мария Рекена была подвергнута пыткам, одна из которых была, мягко выражаясь, своеобразной: женщину лишили на два дня пищи и воды, а затем предложили ей выпить… свиную кровь.

«Ты, еврейская свинья! – кричали офицеры. – Почему ты не пьешь свою кровь, свиную? Привыкла к христианской?»

При «захвате» Ла-Серены фашисты и солдаты корпуса Старка исписали весь город лозунгами

«Смерть марксистам, интеллектуалам и евреям!».

А член хунты генерал ВВС Густаво Ли Гусман с армейской прямотой сказал западногерманским журналистам, что хунта берет пример не с латиноамериканских консерваторов, а европейских фашистов 30-х годов («Штерн», 1973, № 42). Министр иностранных дел хунты адмирал Исмаэль Уэрта заявил на Панамериканской встрече в Мексике в 1974 г.:

«Я не знаю, что сегодня понимают под словом «фашизм». В молодости я бывал в Европе, и там это выражение применялось к властным, сильным, умеющим руководить правительствам. Если это выражение применяют к нам, потому что мы сильное правительство, тогда мы фашисты».

Значительная часть чилийских эмигрантов – из того миллиона, который выехал из страны, – была представителями интеллигенции. Эмиграция катастрофически понизила интеллектуальный уровень в Чили. Чилийцы, расселившиеся по всему испаноязычному миру, сегодня составляют гордость испанской социологии, мексиканского кинематографа, перуанской журналистики, аргентинской медицины, венесуэльской физики, коста-риканской литературы. Около 60% эмигрантов в Чили так и не вернулось, освоившись в новых странах. Из Чили в Аргентину бежал даже ультраправый ректор Национального университета Боэннингер! Увидев, что хунта сделала с университетом, Боэннингер публично плакал. Понять его можно: новым ректором университета был назначен известный своей ненавистью к интеллигентам генерал Дальеу, а реально власть в университете захватил фашист Данило Сальседо, с подросткового возраста страдавший шизофренией.

Впрочем, среди чилийских фашистов вообще было много психически больных людей – и при Пиночете они сразу пошли в гору. Главным врачом Центральной психиатрической больницы назначили фашиста Клаудио Молину, который в этой же самой больнице дважды лечился: первый раз – от алкоголизма, второй – от шизофрении. Молина был буйнопомешанным – на него надевали смирительную рубашку и даже применяли к нему электрошок. Новый главврач начал с того, что ворвался в здание больницы и устроил там стрельбу, перепугав врачей и особенно пациентов. Затем 5 врачей больницы были расстреляны, несколько десятков человек арестовано и уволено с работы.

Хунта изменила не только интеллектуальный климат в стране, но и моральный тоже. Поощрялись доносы. Доносчик получал премию в полтора миллиона эскудо и все имущество того, на кого он донес. Находившиеся в ссоре родственники и соседи сотнями и тысячами доносили друг на друга. Город Чукикамата получил печальную известность как «колыбель стукачей»: там подростки из обеспеченных семей наперегонки доносили на собственных родителей – чтобы получить их имущество и быстренько промотать его. У нас был один Павлик Морозов, в маленькой Чукикамате их было 90!

Зато у Пиночета появилось много горячих поклонников: тех, кто доносами сколотил себе немалое состояние. Сегодня эти люди боятся, что если осудят Пиночета, то затем начнут судить и других офицеров – за военные преступления, а потом, глядишь, доберутся и до доносчиков.

 Отправлено: 25.09.13 17:08. Заголовок: О «народной любви» к Пиночету

Хватит врать о Пиночете!

О «народной любви» к Пиночету

О причинах падения режима Пиночета А. Хабаров рассказывает сказки. Дескать, в 1988 г. случился экономический кризис, «дефолт», начались волнения, и поэтому на Пиночета даже было совершено покушение. Правда, как сам Хабаров тут же расскажет, покушение было совершено за два года до этого – в 1986-м, но Хабарова это почему-то не смущает. Вот и пиночетовскую конституцию у него приняли «демократическим путем» (в условиях осадного положения, запрета на деятельность оппозиции и на пропаганду против проекта этой конституции). И «страна была счастлива и любила его» (Пиночета).

Расскажу немного о «народной любви» к Пиночету.

От большинства других стран Латинской Америки Чили отличалась тем, что не имела традиций партизанской войны. Пока к власти не пришел Пиночет, никто и не думал, что партизанская война в стране возможна. Все знали, что Чили к партизанской борьбе просто по природным данным не приспособлена: узкая полоска суши, с одной стороны – океан, с другой – высокогорье Анд, быстро становящееся безлесным и непроходимым, а на севере еще и пустыня. Партизаны таким образом лишены пространства для маневра и укрытий, что делает их легкой добычей правительственной авиации.

Более того, именно те политические противники диктатуры, кто был склонен к вооруженной борьбе – чилийские леваки, – понесли максимальные потери: в крупнейшей чилийской леворадикальной организации Левое революционное движение (МИР), например, 92% членов либо погибли в ходе переворота, либо попали в тюрьму.

Но уже к 1975 г. леворадикалы создали новое подполье, навербовали новых бойцов и в течение 1975 г. им удалось провести в Чили 132 партизанские операции, то есть по 1 операции каждые 2 дня. Чилийская специфика вынудила партизан в основном действовать в городах. Основными типами акций 1975 г. были: экспроприации, нападения на склады и казармы с целью захвата оружия, казни осведомителей и сотрудников политической полиции ДИНА, обстрелы казарм, организация побегов политзаключенных. Правда, стрелять партизаны тогда еще умели плохо, поэтому потери среди сторонников хунты были незначительными.

Партизаны оборудовали 6 баз в высокогорье Анд, на территории Аргентины в непосредственной близости от чилийской границы. Базы использовались как тренировочные лагеря и опорные пункты. Оперируя с этих баз, партизаны смогли в первой половине 1976 г. провести уже 202 боевые операции, экспроприировав 6 с лишним млн эскудо, освободив из заключения 38 человек, захватив 84 единицы оружия, выведя из строя 16 самолетов и вертолетов и 56 единиц боевой техники хунты, проведя 29 нападений на казармы, тюрьмы, посты карабинеров и отделения полиции и ДИНА. Однако в марте 1976 г. в Аргентине произошел военный переворот, и в июне 1976 г. аргентинская военная авиация разбомбила базы чилийских партизан. При этом погибло от 800 до 1200 бойцов. В результате герилья затихла, сократившись до нескольких десятков боевых операций в год.

В октябре 1983 г. в Аргентине пала военная диктатура, а в ноябре была основана крупнейшая чилийская партизанская организация – Патриотический фронт им. Мануэля Родригеса. Помимо леворадикалов, в ряды партизан вступили молодые коммунисты и социалисты (и даже дети некоторых руководителей ком- и соцпартии). Используя аргентинскую территорию как тыловую базу, Фронт с 1984 г. развернул активные действия, ежегодно удваивая число боевых операций и быстро наращивая численность вооруженного подполья. Среди прочих операций бойцы Фронта организовали два покушения на жизнь самого Пиночета.

Сменился и характер партизанских акций. Заметно упало число выслеженных и казненных осведомителей и сотрудников ДИНА/СИМ (они ушли в самое настоящее подполье, были населенные пункты, где офицеры СИМ никогда не ночевали дважды в одном доме; можно подумать, что это они были партизанами, которых разыскивают власти). Зато резко увеличилось число нападений на официальные учреждения – в первую очередь, с целью похищения бланков документов: вооруженное подполье быстро росло, нелегалам требовалось много фальшивых документов.

Другой мишенью Фронта стали фашисты. С 1985 г. партизаны Фронта стали систематически нападать на местные отделения фашистских партий и организаций, на типографии, где печатались фашистские газеты, на склады фашистской литературы. Только в 1986 г. бойцы трех партизанских организаций – Патриотического фронта, МИР и Молодежного движения Лаутаро – уничтожили фашистскую литературу стоимостью свыше 120 тыс. чилийских песо. Киоскеры отказывались брать в продажу фашистские газеты – несмотря на то что фашисты их за это избивали, а нередко и отправляли в тюрьму по подозрению в «сочувствии коммунистам».

С 1987 г. распространились нападения на мобильные патрули полиции, карабинеров и на отделения СИМ. Партизаны совершили налет на склад реактивных гранатометов правительственной армии и вывезли оттуда два грузовика базук и боеприпасов. К операции по поимке похитителей была подключена даже авиация, и Пиночет обратился за помощью к США, надеясь на американские спутники-шпионы. Но найти партизан не удалось. После этого Пиночет издал специальный закон, запрещающий СМИ распространять какие-либо материалы о «террористических акциях» (один такой закон Пиночет уже издавал в 1983 г., но активизация партизан заставила журналистов – в погоне за сенсациями – иногда «забывать» об этом законе).

К концу 1987 г. нападения на оружейные склады полиции, карабинеров и даже армии приняли систематический характер. Это было связано с тем, что герилья в Чили вступила в новый этап – этап «народной войны». Стали создаваться отряды «народного ополчения». Причем такие отряды стали создавать не только леваки, но и Социалистическая партия (а в 1988 г. несколько отрядов «народного ополчения» создали – вопреки запрету руководства – даже местные отделения Радикальной партии, еще более правой, чем социалисты). Только коммунисты отказывались от создания отдельных от Патриотического фронта им. Мануэля Родригеса партизанских формирований – и нанесли этим сильный удар по престижу партии в кругах противников диктатуры. Так что это не Пиночет, а сами коммунисты подорвали свое влияние в стране.

В первой половине 1988 г. в Чили было проведено невиданное число экспроприаций – 193 (то есть больше чем по одной экспроприации в день!). Миллионы экспроприированных долларов были переданы оппозиционным партиям на издание подпольной литературы. Волна антиправительственной печатной продукции просто захлестнула Чили.

Тогда же, в 1988 г., партизаны стали совершать нападения на имущество североамериканских компаний в Чили. Суммарный ущерб от этих акций до сих пор засекречен, но только диверсий на информационных сетях американских корпораций в первой половине 1988 г. было совершено свыше 40.

Надо думать, это было одной из причин, заставивших США оказать давление на Пиночета, чтобы он провел в октябре 1988-го плебисцит по вопросу о сохранении диктатуры (Пиночет этот плебисцит проиграл).

В результате в 1989 г. в провинциях Линарес, Био-Био, Арауко, Талька, Кокимбо, Курико и Каутин уже существовали районы, в которых с наступлением темноты власть переходила в руки «народного ополчения». Полиция и карабинеры боялись ночью соваться в эти районы, торговцы там платили «революционный налог» партизанам.

Герилья развивалась бы в Чили и дальше, если бы в 1989 г. не состоялись всеобщие выборы, и власть Пиночета не пала.

Так вел себя «любивший Пиночета» народ.

 Отправлено: 25.09.13 17:09. Заголовок: Диверсия против НТВ, устроенная самим НТВ

Хватит врать о Пиночете!

Диверсия против НТВ, устроенная самим НТВ

Можно, конечно, сказать: стоит ли уделять такое внимание обычной тележурналистской халтуре (что это – халтура, несомненно: только человек, совершенно не желающий работать профессионально, может сделать музыкальной заставкой фильма о Чили мелодию «Беса ме мучо» – это все равно, что снять фильм о России и сопроводить его «типично русской» песней «Сулико»!).

Но дело-то в том, что всё это происходит на канале НТВ! На том самом «опальном» канале, где всего за несколько дней до фильма «Формула Пиночета» ведущий «Независимого расследования» Николай Николаев публично спрашивал у зрителей: придете ли вы защищать нас, если к нам на канал явятся люди в касках и с автоматами?

А зачем вас защищать, дорогой Н. Николаев, если у вас на канале выходят в эфир такие лживые – и более того, направленные против вас самих – фильмы?

А зачем вас защищать, если фильм «Формула Пиночета» заканчивается «философскими» рассуждениями о том, что, может быть, всё правильно – так всё и должно быть, как при Пиночете? Это же точная копия рассуждений Васисуалия Лоханкина о «великой сермяжной правде» в тот самый момент, когда Васисуалия порют обитатели «Вороньей слободки» во главе с бывшим камергером Митричем!

Но Лоханкину позволительно было так рассуждать – его, как известно, выперли из пятого класса гимназии, и он даже физику Краевича не проходил. А вот о канале НТВ хотелось думать лучше.

17–31 января 2001